[indent] Сегодняшним утром Оливера опутывала тьма, пробирающая его до самых костей. С наступлением осени дни стали короче, а ночи длиннее, но особых перемен Сэлинджер не замечал, привыкший вести беспорядочный, неконтролируемый образ жизни, когда его глаза закрывались на рассвете и открывались с закатом. Но сейчас Оливер провожал уходящую тьму, сидя у окна своей идеальной квартиры, которую сотворили для него друзья. Чарли даже убедил Йохана не заказывать гроб, что Оливер считал настоящим достижением, заслуживающим любую пиццу на выбор близнецов.

[indent] Оливер провожал тьму, поглощая из своей кружки-непроливайки с единорогами рубиновую жидкость, просачивающуюся между губ, как яд, но не смертельный, а спасительный.  Оливер так часто пачкал ей свои руки, но до сих пор с трудом привыкал к тому, что она была оплотом его чистого сознания и работоспособности.

[indent] Оливер вернулся в постель, оставив во всей квартире арктический холод, пронизывающий тело нормального, живого человека, но совершенно не ощутимый для самого Сэлинджера, которого мало волновала обычная прохлада. Когда кто-то из друзей касается его кожи, то Оливер думает, что царапает их своими обломками льда и мечтает избавиться от лишних касаний, но проваливается под пронзительными взглядами, направленными на него, будто ожидающими, что он взорвётся, как кроваво-красная граната.

[indent] Оливер забирается в свою привычно-пустую, одинокую и холодную постель, занимая правую сторону по привычке, накрывается белой простыней — будто в саван заворачивая себя. В его мире нет ни Солнца, ни Луны. У него нет пути во тьму или дороги к свету. Нервы Оливера — комок хаотичных змей — воспалённые, ядовитые, сплетённые в клубки-узлы. Оливер закрывает глаза, чтобы белые, острые пятна начали свои танцы за его плотно сжатыми веками, и не замечает, как сон начинает настигать его.

[indent] А потом ударная волна звука и нетерпения сшибла его с ног. Оливер открыл глаза ещё до того, как услышал пронзительный, жуткий звонок двери, обладающий уродской мелодией, но являющийся подарком Харви (храни, Дьявол, его душу) на новоселье. Как бы сильно Сэлинджеру не хотелось укрыться в своей постели от всего мира, но он знал, кого увидит на пороге своей квартиры, и, — по правде говоря, — Оливер был слишком слаб, чтобы проигнорировать кого-то из Дэвенпортов — в каком бы возрасте они не врывались в его жизнь.

[indent] У него, возможно, были жалкие пару секунд, перед тем, как мощная энергия обрушится на него необъятным потоком, захватывая в свой хаотичный и шальной вихрь. Оливер уже начинал ощущать, как его тихий и спокойный мир начинает рушиться вокруг, обостряя все чувства до предела. Кожа гудела от покалывания, а свет, проглядывающийся из-за туч в раскрытые окна, обжигал глаза. Звук звонка был похож на пародийный крик актрисы из фильмов ужасов восьмидесятых годов и ударов молотка, поэтому Оливер открыл дверь ещё до того, как «это» смогло бы повториться.

[indent] — Думаю, что бобры будут рады нашему появлению, хотя не слишком рады возможности соседства с волками, — пришёл себя Оливер уже в машине, успев перед этим на максимальной скорости принять душ и переодеться. Чарли даже не нужно было объяснять свои желания — скажи он, что Оливеру нужно принять на себя восемьдесят шесть пуль и при этом петь песню из мюзикла «Смешная девчонка», и Оливер бы просто уточнил — какую? Так что поехать в лес на поиски мистических волков, появление которых могло бы оказаться переигранным слухом — довольно простая просьба, с которой к нему обращались Дэвенпорты, — а если их не будет здесь, то в Штатах ещё хватает заповедников, которые населены волками, и я уверен, что дорожное приключение нам не помешает.

[indent] Автомобиль Оливера рычал на дороге, спотыкаясь об ухабы, когда они съехали с трассы на незаметном повороте. Присутствие Чарли рядом ощущалось близким теплом, безграничной силой и огромной волной оливеровской привязанности к нему. Слов обо всем этим сказать бы не нашлось. Ему вообще было трудно со словами, которые следовало бы озвучивать, чтобы потом не оказывалось болезненным ударом между рёбер осознание ошибок. Пустой, полый, гнилой Оливер, от которого осталось после расставания только вдребезги разбитое сердце, наличие которого даже удивило всех сэлинджеровских друзей.

[indent] — Кажется, что ты сегодня настроен разбудить весь лес, — привычным движением Оливер шагает чуть впереди, полагаясь на собственные реакции и слух, в любой момент готовый сорваться с места с драгоценной «поклажей». Ладонь в руки Сэлинджера казалась обжигающей, настоящим пеклом, горящим костром среди снега и ледников, и Оливер думал о том, как ощущает себя Чарли, держась за него так крепко и доверчиво, но не спросил, лишь сжал в ответ, сокращая между ними дистанцию, чтобы не дать Дэвенпорту споткнуться о коряги и выступы, скрытые листвой. — Разве не ящерица была твоей советницей? Вроде бы она довольно точно помогла тебе подыскать дом тому милому крольчонку, которого забрала к себе девочка с косичками.

[indent] Чарли заставлял Оливера быть лучше, даже если принимал его со всеми демонами и чудовищами, которые жили внутри него, но всех их Дэвенпорт любил, как чудесных питомцев, и Оливеру хотелось быть достойным этой дружбы.

[indent] А потом они вышли на более освещённую местность, кажущуюся совершенно нежилой, будто даже растения вокруг были искусственными. Оливер не слышал пения птиц, жужжания мух, стрекотания стрекоз — бесконечная тишина. И они с Чарли, стоящие в середине этого глаза бури вдвоём.

[indent] — Думаю, что волков мы не увидим, — хмурость проступила на лице Оливера, и он шагнул чуть вперед, так и не выпустив чужой ладони, будто удерживаясь за спасательный круг в открытом океане. Шум так и не прибавился, даже листва под ногами будто лишилась привычных звуков — она всё так же шуршала, но это был лишь отголосок привычного звучания. — это место кажется таким искусственным. Будто декорации в фильме, а мы с тобой на съёмочной площадке: за пределами этого места бурлит жизнь, а тут, будто режиссёр сказал «мотор», и отключилось всё. Даже твой возможный советник пропал.

[indent] Лучи тянулись к коже растопленным янтарём, и Оливер досадливо надвинул солнцезащитные очки, укрываясь от недоброжелательного света. Только Чарли имел такую власть, чтобы с легкостью выдёргивать Сэлинджера из дома в ясные и солнечные дни, но ему, привыкшему к вампирским причудам, легко прощалось желание исследовать лес в любую погоду. Оливер лишь поэтому следует подле него, недружелюбно щурясь на сосны, что не способны укрыть его в собственной тени, и он ощущает, как кожа, не укрытая тонкой тканью, плавится от мягкого света.

[indent] Оливер ощущает, как зуд проходится по позвоночнику, и будто перемалывает кости одну за другой, от чего он напрягается рядом со своим другом, взволнованный возможной опасностью, но не ощущающей её. Он думает хватить Чарли за край капюшона и оттащить в сторону машины, а с остальным разобраться позже. Или послать с этим разбираться Мартина, а самому забыть о жутком, безликом месте. Но горящие возмущением слова Чарли не оставляют ему не единого шанса.

[indent] — Такое ощущение, что в этом месте огромное количество магии, но она будто скрывает сама себя. При том, довольно неестественным способом. Я не слышу не звука. — тяжёлый, вымученный вздох, и Оливер, сжав слегка пальцы Чарли, делает шаг в сторону ближайшего дерева, так и не выпустив ладони из своей руки, будто они в пугающем лабиринте, способном поглотить их. Ребром ладони он прикасается к безликой, пустой ели, будто жаждой почувствовать привычную, застоявшуюся магию природы, но его лишь обдаёт калёным холодом — привычным за столько лет, но совершенно незнакомым. Оливер ощущает будто трогает пустоту, хоть рука его и упирается в плотную, жесткую кору, стёсывая кожу до едва видимого покраснения. Небо над головой по глазам мажет ярким маревом, едкой насмешкой ударяет по сердцу. Оливер оглядывает поляну перед ними, смотря, как скалят свои длинные и тёмные тени сосны и ели, как обрывается уродливая, запутанная тропа, как стелются листья под ногами, нетронутые ветром. — В этом месте нет ничего живого.

[indent] Шею и линию челюсти будто обожгло огнём от жалобного выдоха, и Оливер умилился в очередной раз, когда глаза Чарли столкнулись с его, точно высказывая своё недовольство и возмущение. Капризный, расстроенный мальчишка, и будь на его месте кто-то иной, естественно, если это не был бы его брат, хотя Йохан предпочитает не просить, а требовать, то Оливер никогда бы не обратил бы внимание. К собственным младшим братьям и сёстрам Сэлинджер относился с меньшей мягкостью и покорным участием, чем к близнецам Дэвенпортам. Сердце в грудной клетке трещало, хотя было мертво уже несколько лет, но расстроенный и наивный взгляд легко вил верёвки, и Оливер был готов мчаться на другой край страны ради того, чтобы Чарли улыбнулся. Конечно, был вариант, что мелкому захочется забрать волка с собой, и после подобного решения они оба получат от Шульца не самые приятные слова.

[indent] — Найду сплетников и выверну их позвонки, а после этого мы съездим в другой заповедник, где точно водятся волки, и ты сможешь погладить парочку из них, — даже дикие животные с трудом могли сопротивляться очарованию Чарли, поэтому Оливер мало сомневался в своих словах, и его рука легко опустилась на затылок Дэвенпорта, приглаживая волосы в мягкой попытке успокоить друга.

[indent] Тишину разорвал глухой, тормозящий вой, отдалённый, нов тоже время близкий, будто находился в паре шагов от них, но никаких других звуков Оливер не слышал, кроме сердцебиения Чарли и его дыхания.

[indent] — Чарли.. — прозвучало излишне вымученно, с просящей интонацией, которую никто не желал и послушать. Лёгкое возмущение вспыхивает внутри тусклыми всплохами, но Оливер уже покорно следует за другой, прекрасно зная, как взволнован Дэвенпорт появившейся тайной, особенно теперь, когда в этом деле были замешаны волки. Но таких — она встретить не ожидали. — Итак, юный натуралист и зоолог, скажи, мне одному кажется странным эта ситуация? — Оливер в нервной ухмылке стягивает губы, когда слова свои шепчет недалёко от макушки Чарли, вглядываясь в плавные движения волков, слишком расслабленные и ненапряжённые, безразличные. Оливер сосредотачивается, глаза закрывает плотно, прочувствовать окружающее их пространство пытается, и колючая дрожь проходится по его холодной коже, когда он ничего ощутить не может.

[indent] — У них не бьётся сердце. Нет запаха, сердцебиения, не течёт кровь внутри — совсем ничего, Чарли. — Оливер давится этими словами со вкусом горького разочарования, злость и настороженность трепыхаются в клетке из ребер, а привычный холод сейчас начинает тянуть суставы, выкручивая в разные стороны. Сэлинджер сжимает губы, будто спешит оборвать свои слова, но сдержанной — не его лучшая черта, — Обычно люди боятся волков. Да, я знаю, это странно, — предугадывая возмущение Чарли, который, кажется, не в состоянии бояться ни одного животного. Существовали бы в нынешнее время динозавры, и тот был бы первым в очереди, чтобы подружиться с самым кровожадным из них, — но многие из людей их пугаются. И представь, что ты заходишь глубоко в лес и встречаешь стаю волков. Вряд ли ты думаешь о том, что подобный вид не обитает в данных краях, потому что ты уже мчишься со всех ног подальше от них. А ведь они даже не чуют нас. 

[indent] Иногда Оливеру казалось, что оба близнеца прокляты на приманивание неприятностей в свою жизнь, подпитывая судьбу собственной жаждой приключений. Иногда волнение за них выедало Оливера изнутри, выстреливало ему серебряными пулями с грудную клетку, и он понимал, что готов сражаться на смерть за их благополучие. Поэтому он здесь: под лучами солнца сидит на искусственной поляне и смотрит на волшебных волков.

[indent] — Как образцовый взрослый, я должен бы вернуть тебя домой, но всё же спрошу — хочешь погладить ненастоящего волка?

[indent] Скорее всего Оливер будет гореть в Аду.

[indent] Чужая магия не причиняла Оливеру боль; конечно, если не была направленно на него и не пыталась заставить его страдать в агонии, но ощущать, как магические нити переплетаются вместе, обвязываются канатами вокруг чужих запястий, как тянутся ото всюду, чтобы наполнять Чарли своей силой — было мучительно. Мучительным было то, как ярко она выражалась, как открыто пульсировала вокруг них, как хотелось протянуть руку, чтобы ощутить её ещё ближе к себе, но Оливер не имел подобной возможности.

[indent] Дома от этого было невыносимо. Его семья и ковен — бывший, напоминает Оливер себе, - были прежними, но теперь он будто был чужим, будто узы между ними тянулись так сильно, что лопнули с оглушительным треском. Поначалу болезненные и горькие взгляды на него — успокоение, подпитывающее жалость к свалившейся участи, но спустя дни-недели-месяцы — ржавый якоря, тянущий на дно.
Оливер ушёл в безликую, пустую квартиру, которая многим позже превратилась в что-то приятное и безопасное, но там он мог запереться наедине со своими мыслями, сходящий с ума, оголодавший, дикий в собственной боли.

[indent] Один на один. Почти.

[indent] Иногда в жизни появляются такие люди, встреча с которыми может вполне легко разрушить всю вашу жизнь на мелкие осколки. Только суть в том, что даже имей Вы небольшой шанс на том, чтобы вернуться в прошлое и переписать всю эту сумасшедшею историю — не стали бы этого делать.
В жизни Оливера таким человеком был Йохан. Дружба с ним была подобно огненной лаве — прекрасная, невероятно-пугающая и обжигающая, способная отправить его на свидание с Сатаной в любой удобный для Дэвенпорта момент. Дружба с ним — спасение.

[indent] Чарли оказался одним из приятных моментов этой дружбы, но стоя сейчас в окружении стаи волков — пуль и всего лишь иллюзорных, - Оливер начинал думать, что где-то излишне идеализирует их дружбу, потому что ничем хорошим подобная ситуация не могла обернуться. Если им не достанется от магически наколдованных животных, то достанется позже от того, что эти четвероногие охраняют в этом лесу.

[indent] — Мы можем, и я легко устрою тебе быстро путешествие не просто к краю поляны, а на удобное и безопасное синие машины, — Оливер устало и как-то безысходно вздохнул, готовый к тому, что последует за окончанием этого разговора, поэтому что у него были годы — и даже больше, — чтобы изучить обоих братьев Дэвенпортов, и ни один из них никогда не останавливался перед чем-то неизвестным. — но ты этого не хочешь. Если бы мы снимались в мультфильме про Скуби-ду, то ты бы точно не был Шэгги.

[indent] Оливер привык ввязываться в заведомо провальные и проблемные хрени, уже давно успустив из виду, когда кривая дорожка, ведущая его к проблемам, обернулась огромным и вязким болотом, тянущим на самое дно. Оливер совершенно за собственную шкуру не переживает — привык, наверное, выбираться из передряг, но вот потери в лице собственных друзей — не список его рождественских желаний Санта-Клаусу.

[indent] Когда магия вязкой консистенцией стирает с их глаз все видимые и невидимые иллюзии, то Оливеру хватает лишь секунды, чтобы оказаться впереди Чарли, прикрывая от незримой опасности, но в воздухе не ощущается ничего. Обычная поляна, обычный дом, от которого исходит обычная магическая энергетика, что раньше скрывалась интересной связкой из чар иллюзии и защиты, а теперь он стоит перед ними будто обнажённый.

[indent] Оливер делает несколько шагов по направлению к дому, будто проверяя землю под их ногами на предмет внезапный неприятных сюрпризов, но вокруг совершенно ничего. Сэлинджер чувствует, как под внимательным взглядом Чарли станут его собственных кости, как горят они пламенем, но не оборачивается к нему, смотря на плотно закрытые ставни старинного особняка.

[indent] — Это готика. Очень редко, кто строил особняки в таком стиле, и сюда по его виду, ему больше двухсот лет, но выглядит он удивительно, — Оливер замялся, будто не мог подобрать слова для дома, которым предстал перед их глазами. Он выглядел, как из зловещей сказки, куда не стоит ходить детям, но теперь жажда разгадать новую тайну покалывала и ему пальцы. — обжитым, я бы сказал. Будто кто-то не так давно жил в нём, а потом уехал по делам, а в качестве охраны оставил собаку. Но мне слабо верится, что всё может быть так просто.

[indent] Адреналиновые виражи пульсировали у Сэлинджера под кожей, и он готов был нестись навстречу опасности на полной скорости, но тормозил себя, очевидно не готовый к тому, чтобы в водоворот затянуло ещё и Чарли. Хотя Дэвенпорт никогда бы не позволил себе остаться в стороне от чарующей неизвестности, тем более, когда его разочаровали отсутствием настоящих волков.

[indent] — Пошли, посмотрим, что хранит это чудо исторического искусства внутри, — обернувшись к Чарли, Оливер улыбнулся ему лёгкой и мягкой улыбкой, которая возникала у него в редкие моменты спокойствия и безопасности, но сейчас он хотел подбодрить своего друга. Рука уже привычно обхватила чужую, сжимая пальцы острожном пожатие, и Сэлинджер потянул их двоих в сторону крепких, каменных ступеней.

[indent] Старым это место не сказалось — скорее старинным, пропитанным историей и магией, но зачем кому-то так тщательно укрывать свой дом — Оливер понять не мог. Они с Чарли легко переступили порог, оказываясь в узком коридоре, стены которого были сплошь завешены картинами. Оливер поморщился от обилия пыли, заполнившей его лёгкие, когда он сделал ненужный, но привычный для него вздох. Он двинулся вдоль стены, рассматривая неизвестные картины и старинные портреты людей, написанные маслянистыми красками. Ничего современного он пока не нашёл.

[indent] — Зажжёшь свечи? У меня возникают сомнения, что электричество в этом доме есть. Чарли?.. — хлопок за спиной заставил Оливера в одно мгновение оказаться рядом с другом, сжимая его плечо. Но дверь, через которую она вошли в этот таинственный особняк, закрылась. — Я могу предполагать, что это был ветер или мне не стоит быть таким наивным?

Солнце над их головой клонилось вниз, уступало свои права, но даже последними лучами греть не грело, только слепило заманчивой краснотой, разлитой по небу, дотягиваясь настойчиво до Оливера, от чего он жмурился чуть чаще обычного. Вечера в Акадии не всегда были такими спокойными и красивыми — чаще Оливер просто не замечал этого: раньше мир был полон всего, чего он мог не успеть, а сейчас время будто остановило свой ход, и он чувствовал себя похожим на этот особняк и эту машину — застрявший в мире, который продолжит меняться и жить, а он замрёт на месте.

Позволять себе подобные мысли не хотелось — рефлексия трогала Оливера редко и чаще всего оборачивалась не самым лучшим результатом, поэтому он отвёл глаза в сторону густого леса, пытаясь разглядеть дорогу, которая привела их к этому месту, но не видел знакомого пути, а только, как сквозь листву проглядывалась стыдливо покрасневшее солнце, прячущееся за горизонт, наконец оставляя после себя колючую и привычную прохладу, которая была значительно приятнее. Переменный ветер прогуливался по их коже, кусал Чарли за щёки, играя музыку для веснушек, которыми того одарили солнечные лучи. 

— Это шевроле нова. Их перестали выпускать в 1979 году, и скажу тебе честно, машина сохранилась прекрасно — будто её не так давно привезли из салона, а не она стояла здесь около сорока лет. — Оливер скептически относился к мягкому настроению своего друга, которое ощущалось кожей — значительно лучше, чем чужеродная магия вокруг них. Чувствовать Чарли, даже не заглядывая тому в глаза, было какой-то волшебной способностью Оливера. Будто в голове у него были две маленькие антенны, но сигнал поступал не из космоса, а из головного центра юного колдуна — мгновение, и Сэлинджер окунается в хаотичный поток интереса и желания, которому сложно сопротивляться. Йохан действовал так же, с одной лишь разницей, что его Оливер чувствовал лучше и легче — было привычным и нормальным, что они оба могли облажаться или вляпаться в историю, которая закончилась бы не самым хорошим исходом. — Что если она была? Представь, вокруг деревья — просто так сюда не подъедет машина, но вот она здесь. Ни летающая же она, — и сразу же поджимает губы, уже представляя, как крохотные лампочки мигают в чужой голове, от чего Оливеру становится неловко и смешно, — мы не будет это проверять, Чарли.

Дом оказывается историческим музеем-ловушкой, и меньше всего Оливер желает, чтобы что-то внутри этого мрачного особняка ожило и решило составить им «приятную» компанию-экскурсию. Но пока его друга абсолютно не смущает путешествие по чужой собственности — его воспитанием занимается Шульц, — то Сэлинджер не видит особой проблемы в том, чтобы прогуляться по этому таинственному домику.

— Моя мать пришла бы в ужас от не сочетаемости интерьера. — привычно удерживая Чарли за ладонь, пусть и позволяя ему вести их дальше по коридору, но оставляя минимальное расстояние — ещё в детстве стоило отпустить руку одного из Дэвенпортов, как они уже находили себе проблемы и неприятности, к которым их вело детское любопытство. С годами совершенно ничего не изменилось, только теперь ситуации в любой момент могут выйти из-под контроля — поэтому не стоит обвинять Оливера в излишней осторожности. — Шульц определённо может тобой гордиться, но что-то брать мы будем только убедившись, что это не дом-убийца.

Будто в насмешку ему особняк подкидывает новую загадку, и играет по напряжённым нервам своей таинственностью — темнота за окнами плотная, стоящая стеной, хотя ещё пару минут назад красное зарево освещало лес. Темнота проникает сквозь прочные стёкла, и Оливер делает пару шагов ближе к ним, притрагиваясь пальцами к прохладе — ничего необычного, что могло бы заставить его сомневаться в реальности окон, кроме пейзажа за ними. Нет ни деревьев, ни листвы, ни трещин на стекле или хотя бы мелких царапин, которые бы образовались со временем.

— Я знаю эту интонацию. Обычно после этого кого-то ждут большие проблемы, — лёгкая ухмылка прикасается к губам, противореча возмущённому и уставшему тону, который растекается в словах Оливера. Естественно, он не будет препятствовать чужому любопытству, тем более не может какой-то дом оказаться лучше Чарли в загадках. — Считаешь, что он играет с нами в игру?

Сэлиндер ещё раз постукивает пальцами по стеклу, но окна не думают пропадать, будто стараются сохранить последние крупицы достоинства и уверить чужаков в своей подлинности. Не добившись ничего, Оливер достаёт телефон, чтобы проверить время и связь, но вместо этого видит лишь чёрный экран. Он пытается его включить, но экран показывает отсутствие зарядки и, в очередной раз, чёрному идентичную той, что за окном. Только вот перед поездкой телефон был полностью заряжен, и не могла батарея сесть за каких-то пару часов.

— Телефон не работает. Не просто нет связи, что было бы не новостью, ведь мы посреди леса непонятно где. Но он полностью выключен, — разочарование открыто слышится в голове Оливера, и он убирает бесполезное устройство обратно в карман, чтобы полностью посвятить своё внимание другу. — Итак, нам точно нужно что-то от сюда стащить, потому что это уже переход на личности. Никто не может разряжать мой телефон.

Оливер шагает твёрдой, тихой поступью, слушая, как его шаги отдаются звоном в ушах. Он тянет свою руку слегка назад, чтобы обхватить Чарли за запястье, привычным движение погладив открытую ладонь. По ногам скользит неприятный, липкий холод, и вначале Сэлиджер совсем не обращает на него внимания, осознание скребёт между рёбер настойчивей — если этот холод настолько затрагивает его, то как Дэвенпорт ощущает себя.

— Дом решил заморозить нас? Как ты чувствуешь себя?