[indent] #22 ОКТЯБРЯ 2018

привет —

[indent] Йохан оглядывается по сторонам: никого нет. Класс абсолютно пустой. А значит, что звонкий и почти детский мальчишеский голос звучит в йохановских ушах откуда-то из головы. Однако же, Йохан молчит — часть демонов уходит после того, как им перестаешь отвечать.

привеееет, — звенит у виска, и Йохан хмурится, махая головой туда-сюда.

[indent] — Чего тебе? — Йохан нервно перебирает пальцами ручку, и на той с хлюпающим звуком дергается колпачок. Йохан останавливает чернильный шарик над клеточкой, где должен был записать ответ к седьмому с конца уравнению, которое задавали на дом пару дней назад, но которое Йохан, конечно же, не решил.

не любишь алгебру? —

[indent] — Люблю. Я был занят, — оправдывается Йохан, вырисовывая в клетке педантично аккуратную двойку.

но вчера ты весь вечер бездельничал: закончил просмотр первого сезона «Легиона», наелся хлопьев без молока, залипал в инстаграме на профили тех модных девочек, одевающихся в рокерском стиле, оставил в закрытом твиттере сообщение о том, что хочешь умереть, и даже прочел слешный фанфик по Биллу и Дипперу из Гравити Фолз! —

[indent] — Блять, я даже не знаю твоего имени, но ты меня уже выбесил! — Кричит Йохан, и мальчик, проходящий мимо открытых дверей в класс и принявший агрессию на себя, прибавляет шаг. Йохан, заметив это, значительно тише, но все также выразительно продолжает, — кто ты такой и какого черта помнишь все, чем я занимался вчера? Я сам этого не помню!

меня зовут Валефор и я гер… —

[indent] — Прикольно, а теперь иди нахуй, — отрезает Йохан, и демон растеряно скулит где-то под перепонкой. — Ой, погоди, — изображает ошибку Йохан, подыгрывая самому себе и недоуменно вглядываясь в доску перед собой, — что ты там хотел сказать?

[indent] Демон заново воодушевляется.

меня зовут Валефор, и я герцог третьего чина армии тьмы под подчинением самого Амаймона-самы!* —

[indent] — А. Ну, что ж. Ты, во всяком случае, все равно идешь нахуй, — Йохан с силой выводит корень из «х + 33у» и ставит запятую длиннее обычной. Его передергивает; перфекционист внутри наступает на ту вену, которая начинает пульсировать при мысли, что новая тетрадь по любимому предмету испорчена уже на первой странице.

( Оробас внутри противно цокает:  подумаешь, тетрадь.
Йохан искренне оскорбляется: это не просто тетрадь — это мое лицо.
                                                 А ты — всего лишь кусок говорящей конины. // Не «конина», а благородный жеребец Пржевальского, — горделиво топает копытом Оробас)

ты грубый, — обижается Валефор.

[indent] — Я тебя сюда не звал, шестерка Амаймона. Ты мешаешь мне решать уравнения.

я, вообще-то, хотел составить тебе компанию. Ты грустный! —

[indent] — Я не, — Йохан не успевает договорить, как замечает, что сквозь щели в дверях класса на него поглядывают ошарашенные школьники. «Макконахи совсем свихнулся», — говорит какая-то девочка (у Йохана только один вопрос: откуда она знает, кто он такой, если сам Йохан видит ее впервые?), и стоящий рядом с ней член школьной футбольной команды (Йохану можно было догадаться об этом только по характерной униформе) согласно кивает, комментируя йохановский озлобленный взгляд в их сторону своей гаденькой и присущей зазнавшимся во славе мальчикам ухмылкой. Йохан шипит; малый рывок головой в их сторону, и той девочке уже кажется, будто бы этот мальчишка готов броситься за ней вслед, и она, крепко сжимая огромную ладонь своего (?) парня, не в силах даже полностью обхватить ее, спешит уйти от класса подальше.
[indent] «Какое счастье, что у нас нет с ним общих уроков», — последнее, что Йохан успевает услышать в свою сторону перед тем, как голоса школьников превращаются в неразборчивый и почти иностранный гул, будто бы нестертая аудиодорожка, на которую наложили любительский английский перевод.

[indent] Йохан, быть может, в действительности монстр: вывихнутая лодыжка мальчика из младшей школы, который наступил на новые белые йохановские кроссовки, на кои он заработал честно и трудом нескольких месяцев — ты в глаза долбишься, ебаный ты очконавт?

[indent] / Сломанная переносица старшеклассника, чьей головой Йохан разбил стеклянную полку со спортивными трофеями школы: ты думал, я не замечу, как ты подкинул мне травку в рюкзак? Сам себя ей перед проверкой подставляй, мразь!

[indent] // Исписанные влажной грязью окна в «еще раз — и сдохнешь», «попробуй сказать мне тоже самое в лицо, пидор», «напишу это на твоей роже», «пиндосская крыса», «спи с ножом под подушкой, гондон» в доме школьного редактора газеты после того, как тот оклеветал и так вялый авторитет Йохана в новом выпуске.

[indent] Это началось снова, будь я проклят.

ты и так проклят. у тебя есть то, чего другие люди боятся: целая вселенная внутри сознания. —

[indent] Это только кажется. Я счастлив, что мне не приходится делить с кем-то мою холодную ложу и думать о том, как бы не забыть снять с полки вторую кружку, насыпая в кофе определенное количество сахара — одну, две, четверть одной ложки с заранее снятой горкой: словно это важно. Господи, кофе с сахаром вообще отвратителен. Если бы не эти навеянные стандарты, что коллектив — это костяк любого социума, и не моя мать, что как смола липнет со своими гадкими вопросами о учебе и будущем, — всех этих зацикленных кадрах второсортной штампованной жизни, которая ебет меня не больше, чем количество каналов на телевизоре, что раздражающе шумит за моей стеной каждым до изжоги в горле невыносимым вечером... если бы не эта социальная хворь, моя жизнь стала бы относительно идеальной: нет людей, нет глаз, что прожигают в тебе бесконечно черные прокуренные дыры, нет шума в ушах от вас — чертовых голософонов, активизирующихся как в какой-то компьютерной игре каждый по своему заведомо прописанному сценарию. Ты — ебаный герцог такого же ебаного третьего чина и подстилка Амаймона из львиной шкуры, — Йохан со всем должным ему мистическим высокомерием поднимает над тетрадью и занятыми в письме руками свои блестящие от осеннего солнца глаза, в которых с каждым бликом горит что-то токсичное и не от сего мира потустороннее, — пришел в мою неубранную голову зачем же? Чтобы подогреть во мне ненависть к пока еще существующей цивилизации или, может быть, чтобы вопреки моим желаниям, сказать, что «вон та девчушка с бантами на косах нежного морского цвета» сможет поймать меня точно в тот момент, когда я сверну под откос вместо протоптанной умами прошлых годов тропы, что именуется, как «университет»? Что ты можешь просить у смертного человека, всего лишь умеющего сжигать свечи в честь твоего покровителя, адское подземное чудовище?

поговорить... — осажденно сипит Валефор, поджимая свой фантомный хвост, не виданный даже Йохану, и мальчишка готов протестующе встать, сказав, что ему не нужны в жизни пустые разговоры-
( я не потерплю от паразитов в моей голове какого-то пустословия! )

-но в кабинет заходит преподаватель и, удивленно славливая взглядом отчего-то хмурого Йохана, встает за свой стол, трижды стукая кипой бумаг в руках, чтобы выровнять их в стопке.

[indent] — Макконахи, что-то случилось?

[indent] — Нет, все в норме. — Йохан старается расслабиться в плечах, чтобы не привлекать внимание, и отстраненно смотрит в окно.
[indent] — Ты меня, конечно, извини, но ты ужасно отстаешь по всем предметам, кроме, — она достает планшет и по нему листает электронную ведомость, — кроме моих предметов, информатики, астрономии, физики, музыки и... литературы. Даже физкультура, Йохан. Ты же спортивный мальчик, почему ты прогуливаешь зарядку и футбол?

[indent] — Меня бесит тренер. — По-детски бурчит Йохан, не смотря учителю в лицо.

[indent] Мисс Кэмпбэлл устало вздыхает.

[indent] — Я еще раз прошу прощения у твоей необщительной натуры, но сегодня тебе нужно будет позаниматься в паре с другим учеником.
[indent] — Зачем?! — Почти скандально оборачивается к учителю Йохан, бросая взгляд заброшенного в клетку птенца стервятника.
[indent] — Ему тоже необходима твоя помощь — ребенок совершенно не смыслит в нескольких последних темах по алгебре. Особенно логарифмы. Поможете друг другу.
[indent] — Но я..! — Хочет что-либо возразить Йохан, но в класс входит плотная толпа детей, с которыми ему предстоит провести ближайшие два урока геометрии, и перекрывают доступ к мисс Кэмпбэлл, до которой встать и пройтись он, увы, не в состоянии. Йохан злостно выдыхает и отворачивается к окну, подпирая лицо рукой.

вот невезуха, — разочарованно скулит Валефор.

[indent] Да просто пиздец.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Йохан складывает руки перед собой на парту и кладет голову на них так, чтобы половина лица была скрыта за двумя слоями нейтрально-черной одежды, а все, что выше носа — глаза и лоб — скрыты за упавшими на них волосами, сквозь которые он смог бы рассматривать наполняющих аудиторию людей. Йохан, в действительности, смотрит очень внимательно: бегает глазами по каждой новой фигуре, рисует зрачками очертание чужих талий, запоминает небольшие детали в виде ремней или степени аккуратности, с которой каждый из учеников засучивал рукава своих рубашек (если они, конечно же, вообще носили рубашки). Йохан цепляется взглядом за цвета в одежде — такие пестрые, нежно-багрово-терракотовые (тот самый оттенок красного, которому Йохан никогда не может дать верное название с первого раза), или сизо-сиреневые, в которые одевается тот самый тихий мальчик: единственный, кто по памяти Йохана еще ни разу не подхватывал всеобщую волну смеха, когда кто-то из местных скоморохов проявляет желание испортить день мальчику с фамилией Макконахи. Йохан чертит в голове карту, подобную тем расследовательским доскам с кучей крепленых на них стикеров, по которым герои фильмов и сериалов ищут разгадку на очередное замысловатое преступление; на каждой отмеченной Йоханом бумажке красуется чей-то образ, логически сложенный, с обязательными пометками по цвету, стилю в одежде и, конечно же, уровню опрятности, присущему каждому из объектов наблюдения — по этим карточкам Макконахи удачнейшим образом определяет того самого человека, с которым ему предстоит провести (или нет) свое внеурочное время.

смотри, йохан, это же он! — кричит в голове Валефор, обращающий йохановское внимание на какого-то мальчишку, бодро забежавшего в класс.

[indent] Господи, нет, — протестует Йохан, — ты посмотри на его воротник, львина.

что с ним? —

[indent] Да он же, мать его, не выглажен! Человек, которого мисс Кэмпбэлл поставит мне в пару, будет определенно тем самым парнем, при взгляде на которого в голове возникают мысли вроде «он из хорошей семьи» или «с таким человеком приятно общаться». Да у этого отброса даже на лакированных туфлях царапины нашлись — не мой вариант.

[indent] Валефор напряженно рычит, а Йохан сдувает прядь его чуть завивающихся коричневато-черных волос, которая неприятно царапает глаз.

не понимаю, кого ты хочешь тогда здесь встретить — принца Уэльского? —

[indent] Его молодую версию, одетую по упрощенным школьным стандартам: например, в хлопковой сорочке от Итон цвета кремового хаки, заправленной в кашемировые серовато-пурпурно-красные брюки с кожаными дерби от Диор на ногах. Ну еще, может быть, какой-нибудь рюкзак нейтрального цвета из абсолютно чистого материала.

ничего себе у тебя упрощенные школьные стандарты, — не прикрывает своего удивления Валефор.

[indent] Не у меня, а у этого человека, Симба ты недоконченный.

[indent] Мисс Кэмпбэлл делает характерную подсказку, вылавливая кого-то в коридоре.

[indent] Чтобы ты понимал, хвостатый, этот парень должен производить непомерное впечатление на людей, — уверенно заявляет Йохан, — не иначе. Мне все равно, пусть он будет хоть самим Мэттью Хили: я заводить общение ни с кем не собираюсь. Уроки учить мне тоже не слишком-то и хочется. Скорее всего, Кэмпбэлл подобрала мне какого-нибудь экстраверта с даром убеждения и огромным послужным списком по психотерапии одноклассников, чтобы хакнуть и меня. Но, сорри, парень, я неприступен как Иерихон.

что-то мне подсказывает, хозяин, что вы себя переоцениваете —

[indent] Ах, так я твой хозяин? — Йохан усмехается, — цыц, котенок. Утопись в лотке.

я герцог третьего чина под предводительством самого Амаймона-самы! Я не ебаный Симба и не котенок, я — лев! Будущий лев! — Валефор стучит лапами где-то глубоко во вселенной йохановской головы, и в ушах школьника эхом разлетается топот: словно то самое стадо из первого «короля льва», убившее Муфасу, сейчас постаралось сделать то же самое с ушными перепонками Йохана, иммигрируя из одного уха в другое.

[indent] Хватит! — Кричит внутри себя Макконахи, — ты же ребенок, почему ты такой тяжелый в моей голове?

потому что у тебя нет никакого настроения, у тебя болит голова, и от твоего отвратительного уныния некомфортно уже тебе самому, Йохан? — Если бы Валефор мог, он бы обязательно сейчас нервно замахал хвостом, — может быть, пора завести друга?

йохану хочется закричать: друзья не питомцы, чтобы их заводить! но-

[indent] -в аудиторию заходит именно-тот-парень-которого-Йохан-себе-представлял, и напрямую рассекает аудиторный воздух, скоропостижно оказываясь у йохановского стола. Незнакомец снимает с себя какой-то музыкальный инструмент (совершенно не похож на парня, который играет на гитаре. Контрабас? Нет, что-то меньше. Альт? Нет, побольше. Вероятно, виолончель) и кладет на парту перед Йоханом, который, в свою очередь, наблюдая за всем одними зрачками, даже не соизволит повернуть головы. В какой-то момент глаза непростительно начинают болеть от продолжительного бокового взгляда, и Йохан перестает смотреть на временного одноклассника вообще, устремляясь в бесконечный лес из металлических ножек парт, стульев и человеческих ног между ними.

ничего себе, действительно принц Уэльский! — Восхищается Валефор после того, как незнакомец представляется не иначе, как Чарльз.

[indent] Пиздец, — повторяет про себя Йохан. — Я ожидал встретить кого-то менее удушающего свое аристократичностью.

но ты ведь сам рассужадал… —

[indent] Цыц, недоработанный коврик эпохи рококо! Не ищи логики в моих мыслях, они не для категорий и понятий выработаны. Дай мне свободу и любовь к абстракту хотя бы в моей голове.

ты умеешь разговаривать по-человечески? —

[indent] Я сказал «цыц»!

[indent] Перед глазами Йохана все еще мельтешили люди: как и положено школьникам, они пытались перекричать друг друга, оставить в йохановской памяти самые ужасные слуховые воспоминания, уговорить его возненавидеть перемену (и школу в целом) еще сильнее, чем, казалось бы — куда больше, но Йохан просто прикрывает глаза и старается в одно мгновение испарить вокруг всех и вся. Шум сам собой отходит куда-то на дальний план, каждый голос каждого надоедливого одноклассника достигает Макконахи как через пожирающую звуковые волны трубу, и в голове отбрасывает непонятным незначительным головокружением, после которого звучит крик Валефора «эй!», резко выбрасывающий из галлюцинации и попытки застрять в вакууме. Йохан распахивает глаза; цвета резким образом становятся неестественно яркими, словно украденными со спектрального круга, висящего на стене кабинета по изобразительному искусству, и Йохан задыхается в таком обилии цветов, промаргиваясь так, будто пытается смахнуть с поверхности глазного яблока все оттенки, упавшие на него как цветные листы при трафаретной печати. Все происходит в доли секунд — почти незаметно для Чарльза, но так ощутимо для Йохана: как если бы было растянуто на минуты, до мерзости вязко и медленно.

[indent] Нежеланный собеседник опустился на стул перед Макконахи, и последнему стало тяжело в плечах даже физически — от взгляда, ожидания и человека, чье внимание было сконцентрировано на нем. Даже всецело понимая, что самому Чарльзу, вероятнее всего, также хотелось бы оказаться где угодно, но не за этим исцарапанным деревянным столом, Йохан не мог убить в себе язву и антракс; Йохан поднимает со своих рук голову и бросает на Дэвенпорта барственный и заносчивый взгляд.

[indent] — Приятно познакомиться, но ты несколько ошибся, — Йохан натягивает на себя предвзятую токсичную улыбку, которой улыбаются люди, которые хотели бы послать  в дальнее генитальное, но со всем искренним сожалением не могут сделать этого прямым языком, — я не Йохан. Меня зовут Барак Обама. Барак Обама Белый. Как Гендальф, только президент Соединенных Штатов Америки. Я чистокровный американец, знаешь ли, — Йохан прижимает к груди ладонь и артистично выпрямляется, буквально наигранно изображая вежливость, — а у тебя имя несколько английское. Прости, но это задевает мои саентологические чувства, поэтому, будь так добр: вернись к английской королеве, Филипп Артур Джордж.

[indent] Йохан с недовольным лицом откидывается на спинке стула и все также неприязненно поджимает губы, поворачивая голову к окну.

[indent] — Английская резиденция в классе музыки, если ты запутался в карте школы. Придумай что-нибудь: кошка рожает или, быть может, пришел час молиться — я в глубокой душе не ебу, по какой причине ты можешь отказаться от дополнительных занятий с таким грубияном, как я, но ты же умный мальчик. Наверняка, сообразишь.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Ясно: не прокатило. — Йохан раздосадовано откидывается в кресле, понимая, что задеть мальчика, чтобы тот просто в слезах убежал жаловаться, не получилось (конечно, Йохан, и не пытался (совсем). Как бы, Йохан и не хотел такого результата и не рассчитывал на него, но вдруг Чарльз оказался бы чересчур ранимым, и Йохану бы повезло избавиться от него, даже не выкладываясь на полную?).

он ведь не виноват, что его подсадили к тебе, — оправдывает валефор.

[indent] Мне. Похуй. — С недолгой паузой между словами думает Йохан, неудовлетворенно вздыхая.

[indent] Макконахи выслушивает ответ на его собственный завуалированный посыл с пренебрежительным взглядом на чужую улыбку, теперь никак не пытаясь скрывать своего раздражения и немилости в сторону подсевшего к нему Дэвенпорта. Йохан совершенно точно не хотел заканчивать свой день вот так: с намеком на продолжение этих внеурочных занятий еще неопределенное количество времени, которое он мог бы потратить за стихами, оным творчеством или даже прохождением компьютерных игр, которые, по его мерзкому мнению, были куда более полезнее, чем просиживание штанов в душном помещении на продленке с типом, который раздражал Макконахи всем, чем нельзя было раздражать. Нет, Чарльз даже с виду был замечательным человеком, но и Йохана бесило не что-то, связанное напрямую с Дэвенпортом, а сам факт того, что ему, черт его дери, с кем-то необходимо проводить время.
[indent] На кого-то тратить свою драгоценную энергетику.

[indent] — Улыбка из вежливости, на самом деле, отвратительна.

[indent] Может быть, Йохан действительно рассмешил Чарльза своими словами про Обаму. Может быть, Чарльзу просто нравится улыбаться, но Йохан из принципа не расценивает улыбку, адресованную незнакомому человеку, как нечто, достойное внимания.

зачем? — спрашивает валефор, — это же просто улыбка.

[indent] Закрой рот, африканская псина. Мне нужно выговориться, иначе я не выдержу желания порвать нахуй все учебники на столе за пятую минуту этих ебанных занятий.

но почему улыбка чарльза? —

[indent] З-а-х-о-т-е-л-о-с-ь, блять, — Йохан враждебно поправляет ткань на горле, зарываясь в собственные рукава глубже. — К чему мне еще приебаться тогда?

ммм, к своей неоправданной агрессии? —

[indent] Йохан трясет ногой и сжимает пальцы до хруста.

[indent] — Любезность — это пизданутая американская манера, навязанная воспитанием. Вот эта характерная Америке театральная, деланная, синтетическая учтивость. — Йохан ведет плечами от отвращения, — если тебе смешно — смейся. Если приятно — улыбайся. Но если я шлю тебя нахуй или оскорбляю без ведомых на то причин: улыбка в ответ не обескураживает и лишает сил исходиться на говно дальше. Мне просто противно.

[indent] Йохан манерно качает головой из стороны в сторону, не смотря на соседа.

[indent] — Хотя ты сейчас скажешь: «почему я не могу улыбаться, если мне хочется», «мне так комфортно», в конце концов «что хочу, то и делаю» или что-то, что должно доказать мне, что ты такой сам по себе, а я мудак, но, в общем-то — да, я мудак, но я прав. Улыбка — это ответная реакция на то, что приносит тебе удовольствие, а значит ты или мазохист, или лицемер.

[indent] Йохан пожимает плечами.

[indent] — И нет, вряд ли ты за такое короткое время успел заставить себя улыбаться, а я сейчас просто психа давлю впустую, но я говорю тебе это на будущее. Мне придется наблюдать тебя краем глаза несколько часов — и я ненавижу искусственных людей.

[indent] Йохан ропотливо стучит пальцами по столу, смотря сначала в окно, а потом в лицо Чарльзу.

[indent] Вызывающе. Протестующе.

[indent] — А еще я против. Учебы в целом, твоей компании и точных наук, но последнее — это неточно. — Йохан поднимает ручку со стола и указывает ей в сторону Дэвенпорта. — Я не против послушать суицидальные песни пилотов и покончить с собой, а учить биологию я категорично против. — Йохан снова вздыхает и не прекращает нервно трясти ногой под столом, с красноречиво злым лицом бегая зрачками везде, кроме чарльзовского лица. — Однако благодаря тому, что я приебался ни к чему и назвал тебя придворным куртуазии, я избавился от части агрессии, и, может быть, ебло у меня теперь будет попроще (нет). Большое спасибо, что выслушал мое отвратительное мнение. Рассказывай свою сраную биологию.

[indent] Йохан совершенно не думает, что перегибает палку или говорит впустую. Ему стало легче — а значит, что он поболтал сам с собой отнюдь не зря.

[indent] — Столько раз приставлять ко мне принцев-экстравертов, которые, по легенде, заставят меня полюбить этот ебаный мир. Столько раз потерпеть неудачу, но все еще пытаться вытащить из меня человечность: Кэмпбэлл мастер доебаться, конечно. — Йохан коротко смотрит на соседа. — Да, ты правильно понял, это была реклама того, какое я ничтожество. Но на самом деле я не такой, — Макконахи чуть приближается к Чарльзу лицом, вглядываясь в его глаза, — я еще хуже. — и стремительно отодвигается обратно к спинке стула. — Но зато я никого из себя не строю, как все эти, — Йохан небрежно обводит пальцами остальных людей в классе, — кхм, уроды. Не знаю, как ты, конечно: впервые тебя вижу.

[indent] Думаю, ты ожидал, что я о себе такого мнения. — Йохан закатывает глаза и кривится почти всем телом от атмосферного дискомфорта и наличия людей, которые на него вообще смотрят. — Кажется, мои слова чем-то напоминают угрозу и тонкий намек на то, что я готов вжать его в стену за пределами школы и дать пизды лицом об асфальт.

в общем-то, да. ты грубый и вообще мразота, — грустно говорит валефор.

[indent] Ну и похуй. Ты можешь идти нахуй, львина. Также нахуй, как и все остальные — почему никто просто не может оставить меня в покое? — Йохан характерно фырчит, что визуально выглядит как судорожная попытка сглотнуть собственную злость.

[indent] — Давай, валяй. — Йохан бросает ручку и складывает руки на груди, не намереваясь больше продолжать ни свой возмутительный монолог, ни диалог с Чарльзом, если тот вообще захочет отвечать на выпаленный Макконахи словесный мандраж. — И не смотри на меня, блять. Это раздражает.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Устраивает. — Первая мысль, посетившая Йохана тогда, когда Чарльз заканчивает с ответом на всю излитую Йоханом агрессию. — Устраивает ответная реакция и слова, которые я от тебя услышал.

[indent] Йохановское согласие со сложившимися событиями, кажется, становится очевидным, когда тот немного, но все же расслабляется в плечах и разминает плечи, чувствуя, как затекают мышцы спины от нескольких часов математики до этого. Лицо Макконахи принимает вид смирившегося с обстоятельствами человека, и он коротко (но, увы, все таким же сухим, черствым и по неизменной своей сути грубым голосом) отвечает:

[indent] — Последние пять тем. Схемы. Не воспринимаю информацию на слух.

[indent] -вместо возможного «как ты уже уточнил, мы оба в курсе, что мисс Кэмпбэлл просто поебать на наше мнение, и тебя никто не заменит, пока я не заплачу как капризный ребенок, чего я, конечно же, делать не буду. Снова эта бесполезная вежливость, в которой ты говоришь о смене партнера, замечательно понимая, что это бессмысленно, ведь меня (пока что) бесишь не ты, а наличие человека напротив меня во внеурочное время, но я перетерплю свою претензию на этот счет. Рад, что тебе похуй на мою агрессию, потому что я по-другому не умею и буду продолжать так делать, так что ты будешь вынужден это терпеть, раз напялил на себя ярлык спасителя трудных подростков и не первый раз таким, вероятно, занимаешься. Меня дичайше выводит из себя данная ситуация, но миру на это похуй, тебе похуй, да и всем вокруг, в общем-то, похуй, поэтому я сожру свой гнев изнутри и отвечу на твой блядский вопрос о способе объяснения материала сравнительно спокойно. Ты знаешь, что я думаю по этому поводу, и мне совершенно не обязательно говорить об этом вслух, поэтому я весьма удачно промолчу, чтобы не удлинять наше местонахождение в этом ебанном кабинете», которое подразумевалось, но не было сказано.

[indent] В этот день Йохан отсиживает полтора часа, не эмоционально отвечая на чарльзовские вопросы и совершенно неактивно объясняя какую-то тему по алгебре, неаккуратно тыкая в собственную тетрадь шариковой ручкой. После определенного времени он сворачивает свои учебники и с бездушным «я устал» уходит из класса, пользуясь тем, что мисс Кэмпбэлл вышла на перерыв.

[indent] На следующий день она находит Макконахи посреди коридора, объясняя, что подобные внеурочные занятия будут продолжаться до тех пор, пока Чарльз не напишет контрольные по алгебре и геометрии на «отлично», а сам Йохан не перескажет на эту же оценку учителю по биологии материал последних пяти тем, не исправит девять «неудовлетворительно» по иностранному языку и не перепишет две самостоятельные по истории, которые бессовестно завалил целых три раза подряд. Йохан протестует прямо в коридоре:

[indent] — Почему я не могу заниматься сам? Какого черта я обязан тратить свое время на каких-то людей?

[indent] -но не получает ничего, кроме удлинения занятий с двух часов до двух с половиной в качестве наказания за бунт на корабле и ругательство в сторону учителя. Вечером Йохан понуро является на продленку и не реагирует ни на приветствие от Дэвенпорта, ни на любое слово, не связанное непосредственно с занятиями, удрученно ковыряя в собственных ногтях или рисуя на полях тетради какие-то каракули, отдаленно напоминающие иероглифы хираганы и катаканы. Йохан молча выслушивает материал, который ему предоставляет Чарльз, и изредка кивает на заданные касательно биологии вопросы, все остальное время рассматривая в окне свободных от уроков (счастливые люди) учеников или занятых полетом птиц, пение которых заметно расслабляет и самого Йохана.

[indent] На третьем занятии мисс Кэмпбэлл звонят в самом начале, и она выходит поговорить в лаборантскую. Йохан, не желая терять ни минуты, собирает при Чарли свои вещи (всего лишь одну тетрадь, которую он успел достать, когда пришел) и буквально молча уходит, оставляя того одного на месте в полной недоумения и удивления аудитории. Кто-то из одноклассников говорит: «этот урод не вернется. Можешь идти домой», но Йохан, еще услышавший эти слова, отмечает про себя, что Чарльз — не глупый мальчик, и сам понимает, что несговорчивый-пациент-Макконахи не планирует возвращаться, и на четвертый, следующий, день, прерывает оправдание Чарльза перед мисс Кэмпбэлл словами:

[indent] — Я просто взял и ушел, а Дэвенпорт тут вообще не причем. Я ему даже ни слова не сказал. — Проходя вглубь класса и присаживаясь за свое привычное место.

[indent] Конечно же, после окончания продленки, Йохан получает в свой адрес много строгих поучающих слов и удлинение занятий с двух с половиной до трех часов, после чего Макконахи искренне оскорбленно кричит:

[indent] — Да как так можно? У меня что, совсем не должно быть личного времени? — Но получает только озлобленный взгляд мисс Кэмпбэлл и указательный палец к дверному проему кабинета, из которого вылетает почти пулей, весьма агрессивно полосуя рюкзаком о косяку.

[indent] В общем счету за прошедшие после знакомства Дэвенпорта и Макконахи две с половиной недели, последний посещал дополнительные занятия только двенадцать раз, два раза имея заслуженные выходные, а четыре раза эти занятия прогуливая. Слово «раздражать» и его производные Йохан произносит за истекшие дни чаще всех остальных:

Ты болтаешь, чтобы намеренно раздражать меня?
У тебя весьма раздражительный смех.
Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? Твоя невнимательность раздражает!
Даже не смей меня трогать — твои прикосновения меня раздражают.
Ты невыносимо раздражительный, Чарльз.
Это же так легко понять! Как можно быть таким раздражающим, Дэвенпорт?
За две недели меня стало раздражать даже твое имя. Теперь я буду звать тебя Синдзи, потому что этот нытик из Евангелиона бесит меня также, как и ты.

[indent] В конечном итоге, Йохана не хватает на то, чтобы звать Чарльза именем аниме-персонажа даже сутки (потому что оказывается, что имя Синдзи выводит его из себя гораздо сильнее родного имени Дэвенпорта), и Йохан в принципе устает даже лаять на уэльского принца, последние три занятия проводя абсолютно молча, не реагируя даже на чарльзовское витание в облаках во время изучения темы по геометрии.

[indent] #9 НОЯБРЯ 2018

[indent] Йохан просыпается от истеричных криков матери, которые доносятся откуда-то с кухни. Макконахи встает в одно мгновение, набрасывая на себя первую попавшуюся футболку (какое-то безразмерное черное хлопковое тряпье с идеально черным принтом, на котором изображена курящая модель из восьмидесятых) и выбегая в узкий коридор его маленького дома где-то на окраине старого района Рэдфилда. Мать бьет тостер рукой, и Йохан разбирает среди ее отвратительных криков что-то вроде «верни мои тосты, блядское железо», пытаясь помочь и аккуратно подходя к матери со спины.

[indent] Элизабет машет руками, но Йохан просит: «мам, успокойся, пожалуйста, я все достану» и лезет пальцами в действительно забарахливший тостер, в котором к краешку одного из кусков хлеба приплавилась одна из раскаленных пластинок.

куда ты лезешь, йохан? — отвлекающе громко возражает валефор, — ты же обожжешься!

[indent] Я должен помочь маме. Не мешай мне, пожалуйста, — Йохан по правде сует пальцы внутрь, но вопреки опасениям демона, терпит дискомфорт на них вполне ожидаемо и, не обращая внимание на тлеющую кожу на пальцах, достает из тостера два куска.

[indent] Йохан улыбается, когда ставит тостер на место, а мама заметно успокаивается в своей больной истерике, но вдруг роняет из рук один из тостов, и поджаренный белый кусок хлеба приземляется на старый потрескавшийся линолеум.

почему ты боиш… — йохан не успевает услышать до конца, когда гул в ухе перекрывает любые демонические голоса.

[indent] Макконахи получает от матери жгучий невыносимый проникающий прямо под кожу до мерзко чувствительного сердца удар ладонью по скуле и отшатывается назад, оробевши заглядывая ей в глаза. Встречаясь взглядом с ее обезумевшими глазами, Йохан виновато опускает голову и кладет на тарелку оставшийся тост (руки трясутся от неожиданности, а пальцы с трудом подчиняются приказам организма, еле выпуская из ладоней проклятый кусок хлеба), после опускаясь на пол и поднимая с него упавший тост.

Опять. Она опять это сделала.

[indent] — Мне выб…бросить? Или… — Йохан так и не решается дождаться ответа матери, которая, словно скованная неконтролируемой злобой смотрит прямо Йохану в глаза, и обходит весь стол, просто стремительно покидая кухню и запираясь в своей комнате.

[indent] Йохан отыскивает в шкафчиках стола пластыри и небрежно лепит их на свои обожженные пальцы.

ты уйдешь, не помирившись? — спрашивает валефор, когда йохан, махая головой из стороны в сторону (просто ни-за-что. я не заслужил. я ничего не сделал, почему я снова это терплю) очень быстро собирает рюкзак и заворачивает себя в максимально закрытую одежду, намереваясь выйти через окно.

[indent] — Почему ты пытаешься уговорить меня пойти к ней сейчас? — Йохан безотрадно смотрит на запертую в комнату дверь и кусает дрожащие от наливающегося в глазах сожаления губы.

тебе ведь будет легче, если ты помиришься. —

[indent] — Мне будет легче, если я навсегда исчезну. Ничего больше мне не поможет, — Йохан вздрагивает, когда мать стучится в его комнату.

«Дорогой, прости меня! Открой, прошу тебя, я не хотела!»

[indent] Йохан жалобно скулит и с силой тянет рукава, обнимая самого себя. Он разворачивается к окну и перелезает через него, запирая на замок.

«Дорогой! Я хочу поговорить с тобой! Не избегай меня!»

надо было помириться, — вздыхает валефор, но йохан убегает со двора, через час оказываясь в школе, где снимает с плеч рюкзак и ложится руками на парту, пряча в них лицо и до самого конца делая вид, что спит.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Вопреки йохановской бунтарской и непокорной натуре, ему невообразимо часто хочется плакать. Йохан в действительности не понимает, насколько долго он может быть сильным, потому что назло внутренним жалостливым крикам и скрежету в ушах от болезненно сдавленной челюсти, из глаз не текут слезы, губы не немеют от прокушенной на них кожи, из уст не доносится удручающий скулеж — только ногти уродливо хрустят и ломаются от давления, когда Макконахи с силой царапает ими поверхность стола.

[indent] Одноклассники настороженно смотрят в сторону нелюдимого школьника:

[indent] — Посмотрите: у него течет кровь, — они шушукаются, шелестят тетрадями и шипят друг другу в уши, думая, что Йохан ничего не слышит, — он ебнутый какой-то. На кой черт новый стол своими грабками портит?

тебе все равно? —

[indent] Йохан даже не дергается; возможность пропустить слова мимо ушей кажется правдоподобной, внутренняя гордость ничуть не задета, никто не говорил ему это в лицо, обязывая Макконахи ответить, а, значит, что Йохан может мирно лежать дальше, продолжая оставлять среди щелей парты окровавленные кусочки собственных ногтей.

ты же всегда бросаешься на людей, — по ощущениям Валефор сидит прямо на йохановской шее, полосуя по лопаткам своим мягким, почти бархатным, рыжим хвостом с небольшой, присущей всем львятам кисточкой на конце.

[indent] — Бросаюсь, — кротко и безропотно шепчет Йохан, но абсолютно незаметно (не так, как сплетничают эти чудовища за соседними партами: чтобы слышали каждый и каждая).

тогда почему сейчас молчишь? — Валефор склоняет голову ниже и касается завитка йохановского уха своим бледным пурпурно-розовым носом в маленькую темную крапинку, словно кто-то брызнул в демона черной гуашевой краской.

[indent] — Мне

[indent] Йохан не привык давать слабину. Йохан не привык быть сломленным (читай: признаваться в том, что он сломлен) и рассказывать кому-то о своих проблемах. Макконахи не говорит ни слова матери, как единственному человеку, который может хотя бы на биологическом уровне считаться близким; Макконахи не жалуется даже собственным демонам в голове, несмотря на то, что они и так все знают и все слышат.

[indent] Невыносимо.

[indent] Ужасающе трудно нести все в себе семнадцать лет (и забитый прахом и болезненными криками о желаемой смерти закрытый аккаунт твиттера совершенно не спасает-
                                       -кто бы мог подумать, что безответное молчание может помочь?)

но я здесь для того, чтобы сделать тебя счастливее —

[indent] Не получается, Валефор. И не получится — не трави себя тщетными попытками. Просто в следующий раз стоит провести лезвием глубже, дальше и вдоль запястья, а не поперек. Набрать воды потеплее и лечь в ванну. Или поиграть с судьбой, закрывшись в комнате — как ты думаешь, Амаймон оценит жертвоприношение в виде моего тела?

почему не Сатане?!  — искренне возмущается Оробас, беспардонно вмешавшийся в разговор внутри йохановской головы и заступившийся за своего владыку. — кто подарил тебе темную силу? господин Сатанаэль! да как ты так можешь?

Амаймон-сама думает о своих подчиненных каждый день! Он заслуживает даров больше! — Валефор встает на лапах и скалится, вороша и кусая волосы на голове Йохана, будто бы голос Оробаса материален, и таким образом он сможет достать до него, разорвав и остановив.

[indent] Сейчас, лежа на собственных руках, Йохан мечтает, чтобы на его черных прикрытых веках перестали появляться раздражающие образы его _род_ного_ дома, в котором мать непредсказуемо здоровая и невыносимо больная.

[indent] «Родной» — это, по сути своей, совершенно незнакомое для Йохана слово, ломающее Макконахи изнутри только на один слух: рассыпая на десятки острых осколков, на которых он, не жалея себя, ходит, и об которые нещадно режется. Йохан наступает на одни и те же грабли, когда терпит материнские выбросы в свою сторону снова и снова, глушит в себе навязчивую тупую боль и отрицает возможность того, что всего один набор по горячей линии поможет ему стать свободнее и, возможно, даже счастливее, но в любом случае гораздо более целым и здоровым. Йохан боится последствий (тех самых, когда матерей лишают родительских прав, и детей отправляют под расписку в детские дома, где он будет вынужден хоть и всего лишь один год, но все же провести свое время в компании таких же брошенных и никому не нужных людей, запертых в холодных стенах глубоко в лесу возле национального парка «Акадия»). Может быть, если бы он все-таки туда попал, то одной прекрасной ветреной ночью он бы сбежал из дома прочь, без оглядки преодолевая препятствия и заборы; он бы кричал во все горло, что «я желаю этому миру умереть» и, так и не остановившись, слетел бы с обрыва вниз, разбиваясь об острые скалы и ледяную хрустальную воду, как об асфальт. Агрессивные бесчинствующие волны атлантического океана забрали бы йохановское тело в свои неистовые пучины безвозвратно и навсегда — навсегда, это когда Йохан больше никогда не почувствует ни единой части той свирепой боли, которая душит его по ночам в бессонной постели.
[indent] Постели, в которой никого никогда еще не было.

Сатана — главный повелитель Ада! А ты — всего лишь мохнатое разочарование своего господина, как ты смеешь говорить такое? —

да я тебе…! —

[indent] — Прекратите!

[indent] Йохан рычит;
[indent] Йохан судорожно дергает плечами и сжимается в лопатках, пытаясь скинуть Валефора с себя. Макконахи резко отстраняется от парты, вжимаясь израненными пальцами в нее сильнее, и по-звериному скалится куда-то себе за спину, предполагая, что сможет увидеть впившегося своими когтями ему в спину детёныша льва и демона. Валефор замирает, когда одноклассники начинают громко смеяться; Йохан сожалеет о случившимся, когда с побледневшим испуганным лицом смотрит на толпу школьников, что разоряются смехом и стучат по столам своими отвратительными громкими ладонями.

[indent] Пожалуйста, перестаньте, — про себя просит Йохан, не в силах сейчас отстаивать свои странности и лаять на одноклассников за то, что те не принимают его таким, какой он есть: со всеми его демонами, — прекратите так шумно смеяться. Моим ушам нестерпимо больно!

я не хотел, — сиплый виноватый писк Валефора звучит у Йохана в голове.

[indent] — Да ты чокнутый, Макконахи! — Кто-то из школьной команды сворачивает вырванный из тетради листочек и бросает в сторону Йохана. Он уворачивается, и шарик пролетает мимо, но кто-то другой кидает второй, попадая ровно в йохановский лоб, — кого это ты там сзади высматриваешь? Христа Иисуса?

[indent] Йохан смотрит на одноклассников обезумевши и сжимая в руках собственную тетрадь до некрасивых вмятин на обложке. Я такой же, как и мать? Сумасшедший? — Йохан сворачивается в плечах и оскаливается, бросая животные взгляды на всех школьников в помещении, которые насмехаются над ним (запоминая лицо любого, кто хотя бы улыбнулся, чтобы потом — когда он придет в норму — найти каждого и разбить его лицо, как разбивают они его достоинство прямо в данную чертову запредельно страшную минуту). — Если я действительно просто ненормальный? Тронутый в уме?

конечно нет! —

если ты и сошел с ума, Йохан, то только потому, что все это терпишь сейчас! — верещит Оробас.

[indent] Наконец в аудиторию заходит Чарльз.

[indent] Дети в классе мигом успокаиваются, а Йохан смотрит в пол раздосадовано и растерянно, ожидая, когда напарник по дополнительным занятиям подойдет вплотную, чтобы подвинуть его с места. Йохан чувствует, как с плеч спадает тяжелое бремя в виде насмешек, на которые он весьма редко, как сегодня, не отвечает кулаками по лицу и коленом между ногами, и от всего сердца рад появлению партнера, рядом с которым никто хотя бы не посмеет вести себя как полное ничтожество.

( Йохан может быть и мудак, но он никогда не издевался над другими детьми )

о-о-ого о! — восклицает Валефор, замечая неожиданного гостя раньше самого Йохана.

[indent] Однако вопреки ожиданиям, первым на глаза Макконахи попадается очаровательный (просто замечательный такой теплый как само солнышко будто в веснушках такой мягкий словно синтепон) пес, но Йохан отчего-то совсем не теряется, только расплываясь в лучезарной улыбке и принимаясь трогать изуродованными пальцами сеттера за ушами. Пес кладет мордочку на йохановское колено, и взгляд Макконахи становится непривычно нежным и ласковым для хозяина собаки: определенно таким, коим Чарльз Дэвенпорт его еще ни разу не видел.

[indent] — А почему Руфус? У имени есть какая-то история, или тебе просто оно понравилось? — Йохан не перестает наглаживать пятнистого пса, опуская лоб к раю стола, чтобы видеть только одного сеттера и почти касаться его влажного носа своим дыханием. — Во всяком случае, оно беспрекословно ему подходит.

а он мягонький? — Валефор выглядывает из-за плеча Йохана предельно аккуратно, чтобы Руфус не заметил его присутствия.

[indent] — Невероятно мягкий, — Макконахи отвечает вслух, не переставая гладить собачью волнистую шерсть.

[indent] Йохан впервые предается чужой защите — пусть и совершенно непреднамеренной, и не чувствует после этого пожирающего его ущемления собственной гордости. Йохан чувствует благодарность.

[indent] Йохан поднимает голову, стирает улыбку с лица, когда встречается с Чарльзом взглядами, и рассеянно бегает зрачками из стороны в сторону.

[indent] — Ой, — Йохан удивляется стоящему напротив него стакану с американо, поначалу пропуская мимо ушей слова Чарльза о принесенном кофе, — спасибо, Чарли. Не стоило, конечно, но спасибо.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Йохан впервые допускает мысль о том, что его партнер по дополнительным занятиям — конопатый звонкоголосый юноша в клетчатом костюме и бордовом пальто, отнюдь не надоедливый громкий мальчик, отстающий по математике из-за невозможности мыслить технически. Йохан находит Чарльзу оправдание в виде занятий по музыке и отмечает про себя, что Дэвенпорт по-солнечному прекрасно светится, увлекаясь рассказами о своих питомцах, не видя границ в любви к ним и не замечая, как далеко заходит разговор о собаках, одну из которых сам Макконахи ласково почесывает за ухом.

[indent] Йохан думает, что в этот момент, когда вокруг Чарльза не остается ничего, кроме мыслей о самом дорогом, Дэвенпорт выглядит неописуемо потрясающе, и оторваться от его пленительно вовлеченных в собственные слова глаз не предоставляется возможным. Йохан слабо, но тепло улыбается, когда бросает взгляд в сторону напарника, и даже не замечает, как подолгу не может свести их подальше, глубоко внутри смущая самого себя:

[indent] Господи, да что ты так пялишься?

[indent] Чарльз выглядит необыкновенно красиво: ведь, действительно, Йохан никогда до этого не замечал, чтобы Дэвенпорт мог быть таким… вдохновляющим? Может быть, у Йохана Макконахи просто взгляд художника (только если михаила врубеля) и неприкрытая привычка видеть в окружающих лирических героев его поэтических почеркушек — записок, по его мнению, еще недостойных зваться произведениями. Йохан видит в людях различные черты, часто ужасные и мрачные, болезненные и испорченные, пересказывая всякого человека вокруг на бумаге, когда остается один в своей темной комнате на северной стороне дома, не обласканной солнцем.

[indent] В данную секунду Йохан как-то незаметно для себя потерял в Чарльзе раздражительную ноту и обрел только светлое; непривычно (отнюдь не обыденно) увидев в человеке очарование, Макконахи забыл в себе источник мизантропии и остановился глазами на восторженном любовью к своим животным лице Чарльза.

[indent] Йохан увидел внутри Дэвенпорта что-то, что спровоцировало в нем подъем его творческого духа, и пальцы нестерпимо задрожали в желании написать хоть что-нибудь.

ого, — тихо смеется Валефор.

[indent] — Твои собаки просто замечательные.

[indent] Йохан берет морду Руфуса в свои ладони и беззубо улыбается почти незаметной, еле ощутимой, но глубоко печальной улыбкой с неподдельно теплым чувством, словно что-то хорошее не дает ему в корне раскиснуть. В йохановской улыбке и отчаяние, и нежность к собаке, по чьим скулам он аккуратно проводит большими пальцами, и когда сеттер забавно причмокивает губами, облизывая себе нос, Макконахи давит в себе застенчивый смешок, зарываясь ртом в воротник еще глубже (глупый ребенок прячется).

[indent] — Я, конечно, не видел остальных, но твои слова не позволяют думать иначе. Я когда-то говорил, что плохо воспринимаю информацию на слух, а именно деловое, научное, документальное. Чувства я могу понять только так, и, послушав тебя, понимаю, что ты души в них не чаешь. Значит они более, чем заслужили всей твоей любви, — Йохан бережно проводит пальцами по лбу Руфуса, ласково щурясь, когда тот прикрывает глаза, — да и как вообще можно не любить такое солнце?

[indent] У Йохана всегда хрупкая и робкая улыбка, готовая исчезнуть вот-вот, но Макконахи твердо уверен в том, что одно объятие льняного сеттера с пятнами цвета красного песка подарит ему желание прожить на один день больше запланированного.

[indent] — Я всегда мечтал о собаке. Настоящая мечта. Это типа та самая, которая никогда не сбудется. — Йохан наконец отрывает лоб от островатого угла парты, оставляя на нем курьезный розовый след. Он поправляет взъерошенные волосы на челке и распределяет их по сторонам, мигом возвращая руку к мордочке Руфуса. — Мои любимые животные, все дела: преданный друг, добрый сосед. В детстве я постоянно играл с бездомными псами, но когда меня укусил один из них, мама стала их отпугивать. — Йохан смотрит в спину впереди сидящего одноклассника, но совершенно сквозь нее, кусая свои губы и сгрызая с них подсохшие кусочки кожи. — Когда я немного подрос и смог самостоятельно выбирать, с кем мне проводить время, у нас всех бездомных собак потравили, потому что какую-то маленькую девочку где-то там загрызли. — Йохан хмурится, продолжая смотреть вперед. — Я думаю, что ничего подобного в помине не было. Всего лишь предлог, потому что собаки залезали в чужие дворы и портили грядки, и кто-то богатый захотел от них избавиться. Эти богачи всегда считают, что им можно все, а животные для них только обуза. Не все конечно, но большинство.

Йохан, — зовет Валефор, — успокойся. ты своими траурными флешбэками его отпугнешь.

[indent] Йохан заметно расслабляется в лице и опускает голову.

[indent] — Прости, я не хотел сводить все к чему-то трагичному, — он неловко улыбается и смотрит на Дэвенпорта, склонив голову вбок, — кстати, борзые — великолепные собаки. Они такие величественные, что рядом с ними невольно чувствуешь себя королем на выгуле. Особенно, если они такие высокие, как твой инопланетный друг.

[indent] Уже заметив кофе, Макконахи делает один глоток и хлопает по ногам, призывая Руфуса поднять лапы к нему на колени. Сеттер подскакивает, и Йохан старается максимально его обнять (сейчас ему совершенно ничего другое не нужно), отказываясь от печенья и качая головой.

[indent] — Нет, благодарю. — Руфус тянется понюхать йохановское лицо, и Йохан с удовольствием ему это позволяет, наклоняясь к собаке.

давай, ты не будешь его больше отталкивать? —

[indent] Я просто не хочу сладкое. Да и ты думаешь, что из этого что-то выйдет?

обязательно, Йохан. тебе пора начать жить нормально. —

[indent] А насколько сильно я хочу этой нормальной жизни? Вот так без страха быть униженным садиться к кому-то за парту и совершенно восторженно рассказывать о любимых собаках, не чувствуя этой страшной липкой пломбы в горле, что безжалостно душит, давит, обжигает горло при попытках выдавить из себя хоть одно малейшее слово? — Чарльз рассказывает про хорька, и Йохан ненадолго обрывает свои мысли, чтобы удивиться: «ого, хорьки умеют притворяться спящими», и продолжить занимательно слушать партнера, будто бы его слова есть самое интересное, что Макконахи мог за сегодня услышать, — эта стеклянная пробка с разбитыми краями, которая режет мне трахею, когда я пытаюсь перестать быть социально оторванным от всего остального мира. Мне тяжело игнорировать жгучие капли крови на легких, что стекают из тех запачканных осколками ран и сжимают органы как мягкую бездыханную игрушку.

игрушку? —

[indent] У нее глаза от момента сил выпучены, синтепон из маленьких щелок торчит уже давно запыленный, потому что никто никак не возьмется дыры эти зашить. Кому нужна оставленная под окнами среди старых коробок с ненужными инструментами, поломанными велосипедами и старыми куклами пусть даже недавно купленная плюшевая игрушка, если она грязная, истерзанная и совсем-совсем ничья?

не понимаю. —

[indent] Это я та самая игрушка. Спасибо матери, что выбросила меня из окна, а одноклассникам за то, что меня порвали.

[indent] Йохан смотрит на Чарльза еще раз, когда слышит грубые слова какого-то школьника, чье лицо даже не помнит.

Зашейте меня. Или отдайте на переработку.

[indent] И, вероятно, впервые в жизни Йохану не приходится самостоятельно бороться за себя, когда Чарльз отвечает бестактному однокласснику самостоятельно. Йохан видит, как Дэвенпорт клонится в сторону школьников, но все, о чем он успевает подумать, это-

[indent] Блять, он же сейчас упадет, — и Йохан хватает край чарльзовского стула, не опуская ножки на пол, но придерживая, чтобы напарник не перевалился. — Его пальто, наверное, дорогое? — Макконахи все также удивленно смотрит, как свисает на пол винная ткань, и морщится, воображая, какие пыльные пятна могут остаться на ней, когда Чарльз вернется в исходное положение.

ты только посмотри на эти осажденные рожи, — смеется в голове Оробас.

[indent] Йохан наблюдает за Дэвенпортом и удовлетворенно улыбается. Не занятые диалогом с Чарльзом одноклассники замечают выражение лица Макконахи и куксятся от недовольства, но молчат, понимающие, что, кажется, решение Чарльза остаться за партой с самым бешеным и диким парнем в школе останется неизменным. Чарли оборачивается к нему обратно, и Йохан молча, но благодарно смотрит тому в лицо, но в класс входит мисс Кэмпбэлл, из-за чего попытка Йохана сказать очередное «спасибо» обрывается, не издавая и единого звука.

ух ты, — отзывается Валефор, — вот это народу-то привалило! —

[indent] — Ну блять. Нам что теперь, на головах друг у друга сидеть? — Возражает Йохан, но Чарльз предлагает пойти к нему домой, и первый вопросительно наклоняет голову в сторону, по-детски хмурясь, — у тебя там целый зоопарк? Погляди-ка, даже кошки есть.

господи, я уж подумал, что ты сейчас ворчать начнешь, типа «чего еще хочешь, принц уэльский??» — кривляясь, Валефор спускается на пол, но, будучи замеченным Руфусом, который с любопытством ныряет под стул и тянется обнюхать львенка, замирает, позволяя собаке без лишнего привлечения внимания сделать все, что она хочет. — Йохаааан! — испуганно тянет Валефор, — это животное меня нюхает!

[indent] Во имя Сатаны, мать твою, закрой рот и исчезни с глаз собаки долой!

н…но! —

[indent] На ковер пущу!

[indent] — Да, пошли отсюда. — Йохан оглядывает всех одноклассников, осознавая, как сильно не хочет находиться в классе под бременем всех пущенных и активно обсуждаемых про него сплетен. Даже сейчас, когда Йохан встает со стула и оборачивается спиной ко всем, чтобы поднять с пола рюкзак, гул среди школьников становится гораздо громче, и особенно чувствительным к шуму макконаховским ушам становится неприятно больно, будто бы чьи-то ключи скрипят по автомобильному капоту прямо возле перепонок.

                                  «что это?»
                                                              «разве у него это было, когда он заходил в кабинет?»
                   «чем он занимается, что его одежда в таком состоянии?»

                                                      «я же говорил, что он ненормальный»

[indent] Йохан плохо различает среди общего шума отдельные слова, но разорванная в глубоких царапинах спина становится видна и Дэвенпорту. Йохан отодвигает стул, и Валефор прыгает сначала на подоконник, а потом на плечо Макконахи, задерживаясь у шеи, и тот неестественно поддается вперед от толчка, будто бы не слишком понятно запнувшись об идеально ровный пол.

[indent] Твою мать, львина!

прости, —

[indent] Йохан идет к выходу весьма быстро, дико оглядываясь на перешептывающихся одноклассников, и расслабляется, когда оказывается за дверями. Он останавливается, чтобы подождать Дэвенпорта и безжалостно оторвать сломанные ногти на пальцах вместе со всем, что за них цеплялось, будь то кожа или еще не до конца засохшая кровь. Йохан отходит к мусорному ведру, вставая к выходу из класса спиной, и надеется успеть закончить до выхода Чарли, на которого нагло перевалил обязанность оповестить мисс Кэмпбэлл о месте, в которое они переносят дополнительное занятие.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Чарли просит прощения за свое прикосновение к Йохану, и Макконахи совсем не понимает, к чему эта осторожность.

ты что, не помнишь? — спрашивает Валефор, устраиваясь на йохановском плече удобнее.

[indent] Что не помню?

как отверг его в первый раз? —

[indent] Перед глазами всплывают картины то ли с первого, то ли со второго занятия в компании Дэвенпорта, когда последний, увлеченный повествованием одной из тем по биологии, невольно (привыкши быть максимально открытым и естественным с людьми, в отличие от закрытого и агрессивно настроенного ко всему сущему Йохана) касается плеча собеседника. Йохан, чувствуя вес на собственном плече, в тот момент мгновенно сморщился, вероятно, больно отбрасывая ладонь Чарли взмахом своей собственной.

[indent] В голове тогда что-то прокричало: ненавижу этих людей и их длинные неконтролируемые грабли! — отодвигаясь от соседа дальше, словно страдающий гаптофобией ребенок, на которого со всех сторон наставили раскрытые в пальцах страшные ладони.

                                                                              Сейчас же Йохан жалобно сводит брови к переносице,
                                                                              вымолвливая почти незаметно: «да ладно тебе», и жмется в плечах.

[indent] Я не хотел быть злым. Я просто чересчур осторожен.

[indent] Перед глазами все еще кадры с дополнительного занятия, когда Йохан совершенно игнорирует огорченный и растерянный чарльзовский взгляд куда-то ему в ноги, пока, тихо, но раздраженно вторя себе что-то под нос, записывает в тетрадь по биологии недавно произнесенную Дэвенпортом фразу. «Не трожь меня больше, ясно?» — и Чарльз остается полностью обескураженным, но Макконахи пропускает выражение лица соседа мимо своего внимания и просто ворчит «продолжай», даже не замечая, с каким трепетным воздержанием после этого недоразумения Чарльз старается не распускать руки.

[indent] Чарльз тянется стряхнуть с воротника Йохана пыль, но останавливает руку в сантиметре от ткани хлопковой желтой толстовки последнего.

[indent] Чарльз слышит что-то смешное и солнечно смеется, автоматически желая похлопать соседа по парте по плечу, но вынужденно останавливается прямо над линией шва йохановской агатово-серой рубашки.

[indent] Чарльз замечает Йохана, идущего по коридору в наушниках, и хочет обнять за плечо, но прямо перед спиной одноклассника замирает, с силой сжимая ладони в кулаках, потому что:

                                                            нельзя.

                                                                   категорически
                                          (Валефор пересказывает ему случай за случаем, чтобы намекнуть на то, какой все-таки Йохан Макконахи отвратительно замкнутый)

[indent] — Что? — Йохан непонимающе клонит голову в сторону, не соображая, где и как мог порвать кофту.

[indent] Я не хотел его так пугать, Валефор, — Йохан все еще смотрит на Чарльза обедневшими глазами, но Дэвенпорту, вероятно, могло показаться, что его напарник так сильно шокирован собственной порванной одеждой, — просто, ты же знаешь, я был совершенно не в духе. И я очень ценю свое личное пространство.

я-то знаю. а Чарли нет, —

[indent] Валефор подбирает хвост, когда Йохан оборачивается за спину, подворачивая к себе кофту, чтобы рассмотреть, что у него происходит на спине. Замечая огромные трехполосные разрывы почти на всю спину, Макконахи заметно рычит, сжимая плотную теплую ткань кофты в кулаках.

[indent] — Ебаный в рот! — Мисс Кэмпбэлл недовольно отзывается на возглас Йохана, но не успевает сказать ничего попрекающего из-за настигшей ее толпы школьников, обязывающихся оповестить о своем уходе. — Львина! — Уже про себя ругается Йохан, и Валефор неуклюже пошатывается на плече, расплываясь в виноватой улыбке (если львиную улыбку имеется возможным отличить от обычного выражения лица животного) и строя жалобные глазки своему колдуну. — Я понятия не имею, где так ее разодрал, — Макконахи качает головой, — но им бы лишь проораться. Просто не обращай внимания.

[indent] Но Чарльз перечит одноклассникам снова, вызывая на лице Йохана очередную софитовую улыбку.

[indent] — Будешь так часто вступаться за меня, они и о тебе пиздеть за спиной начнут, — Йохан коротко разминает плечи (чертов мохнатый ковер — ты не такой уж и легкий!) и уходит в коридор, по пути рассматривая свои окровавленные истерзанные в ногтях пальцы.

зачем ты себя так? — Валефор вопросительно заглядывает в глаза Йохану, свисая с плеча.

[indent] Мне так легче справиться с эмоциями: причиняя себе боль. Я почти не чувствую ее, но в моменты, когда ноготь отрывается от поверхности подушечки пальца, я могу уловить очень короткую, но явственную секунду этого успокаивающего меня чувства. С кровью приходит расслабление, даже если она испускается в таких малых количествах, как при повреждении пальцев. Не могу этого объяснить, но физическая боль — это единственное, что я пытаюсь, но не никак не могу получить, и это угнетает меня.

[indent] За болью приходит осознание, что все не так уж и плохо. С болью я чувствую себя живым.

[indent] Как ты понимаешь, большую часть своего времени я мертв.

[indent] Чарльзовское «ну что, пойдем?» возле уха заставляет Йохана подорваться на месте и буквально схватиться за сердце от испуга, ведь увлечение внутрисознательным разговором с демоном оградил его от возможности слышать звуки окружающего его мира (отличный лайфхак для моментов, когда гиены начинают верещать над падалью (читай: сплетничать прямо в уши Макконахи), и Йохан смотрит обезумевшими глазами на Чарли, судорожно выдыхая через нос.

[indent] — Кур… — Йохана перебивают взволнованные вопросы напарника, и он автоматически сжимает пальцы в кулаки, пряча с глаз Чарльза израненные ногти. — Нет, совсем не больно. У меня отсутствует болевой порог. Что-то типа сенсорно-вегетативной невропатии, только я чувствую тепло и холод, а вот боль — совершенно нет. Ну, и умственной отсталости у меня, вроде как, тоже не наблюдается. Хотя, может быть это я ее не замечаю?

[indent] Йохан пожимает плечами и опускает голову в ноги.

[indent] — Дома обработаю. Если у тебя нет специальных средств, вроде перекиси или, может быть, спирта, то я потерплю до вечера — не стоит ради меня заходить в аптеку.

он заботится о тебе, — шепчет на ухо Валефор.

[indent] Это даже мило, — Йохан отводит взгляд и двигается в сторону выхода из школы, попутно надевая на себя осеннюю базальтово-серую куртку (которая приятно хрустит каждый раз, когда Йохан движется) и черные тканевые перчатки, чтобы скрыть неприятное зрелище на пальцах от напарника. — И да, я курю. Безбожно много, поэтому мне приходится воровать сигареты в ларьке возле дома, — почему-то не боясь, что Чарльз настучит кому-то из старших, сознается Макконахи, — когда нет денег купить пачку, конечно же.

[indent] Доказывая свои слова, Йохан тут же вынимает из карманов куртки пачку красного «лаки страйка» и однотонную бензиновую зажигалку.

[indent] — Вот по этой пачке сразу видно, что они спизженные, — на выходе из школы Йохана встречает поток прохладного ветра, и он хмурится тому в ответ, сокращаясь в плечах и зажимая между губами сигарету, которую подкуривает прямо на крыльце школы, не успевая даже спуститься с него. — А вот если увидишь в моих руках какую-нибудь вирджинию слимс, то знай: я их купил.

[indent] Покинув территорию школы, Йохан, не скрывая своей робкой улыбки, наблюдает за тем, как Дэвенпорт ласкается со своим псом, одаривая того нежными словами и вниманием, расползающимся чарльзовскими руками по загривку, шее и за ушами Руфуса, наглаживая кудрявую веснушчатую шерсть. Йохан думает, то Чарльз — такой же конопатый и солнечный, как его льняной сеттер, в аналогичную ясную погоду выглядит по-очаровательному приятно, запоминает этот самый кадр в своей голове, будто бы фотограф, делающий снимок, и обещает самому себе, что обязательно когда-нибудь оставит след от этой картины в каком-нибудь стихотворении. Напарник тепло воркует со своим псом, и Макконахи, спрятав одну руку в карман, а второй придерживая сигарету, пока делает очередную затяжку, небрежно ездит взглядом по сторонам и дергается, когда Чарльз обращается к нему с предложением повести Руфуса на поводке.

[indent] — Я... — Йохан теряется.

да чего ты? это же просто собака! — неприятно бурчит Оробас.

[indent] — Я никогда собак не выгуливал, — ошарашенно, будто бы держать ладонью поводок — это неимоверно тяжелая задача, оправдывается Макконахи, от собственного удивления даже делая шаг назад, — а если Руфус дернется вперед, а я не поспею за ним? Или вдруг я наоборот не успею удержать его, когда он захочет куда-то побежать?

Йохан, ты такой трусишка! — Оробас разочарованно басит в голове.

[indent] — Я бы конечно был очень рад, — Йохан с искренней осторожностью машет ладонью, среди пальцев которой медленно тлеет крепкая сигарета, — но я могу навредить Руфусу. Я себе такого никогда не прощу.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Удивительно. Мы же не знакомы. Почему он так переживает? — Йохан поправляет на пальцах перчатки и пожимает плечами, когда Чарльз говорит про пыль на вязаной ткани.

может быть, притворяется из любезности? —

[indent] Нет, я слышу по его голосу, что он искренен. Послушай его: такой теплый с еле слышимой прокуренной хрипотцой, терпкий и пряный, будто бы сладость. А его пугливая интонация, с которой он говорит о моих ранах… будто бы мы знакомы уже очень давно, и он привык заботиться обо мне, как о своем брате.

обычный голос, Йохан, что ты прикопался? —

[indent] Я восхищаюсь, Оробас! Я не обращал на него внимания раньше. Потому что еще пару дней назад это было усталой любезностью, а уже сегодня: забота от всего сердца. Я же слышу.

и что тебе, с этой заботы, Макконахи? — встревает Сиире. — не понимаю, что изменилось. тебя же раздражал этот человечишка еще полчаса назад, и ты изо всех сил мечтал, чтобы он не приходил вовсе. купился на кофе? или собак?

[indent] Йохан устало вздыхает.

точно! собаки! ты просто чересчур сильно любишь животных. говорил господин Амаймон, что твоя любовь к псинам и кошечкам тебя погубит. —

что за ерунду ты несешь? — вступается Валефор, рычащий прямо над йохановским ухом, — ну подумаешь парень решил завести друга, че ты лезешь-то?

[indent] Йохан, изо всех сил стараясь не выдавать своего недовольного лица, отворачивается в сторону, доставая телефон и делая вид, что ему необходимо срочно в нем что-то найти. Демоны активно шумят, и звуки смешиваются в одну неблагозвучную разноголосицу, из которой выделить слова Чарли становится почти невозможным; голова невыносимо гудит, и Йохан сощуривается, оскаливаясь на эту боль и прижимая руку к лицу, после чего приостанавливается и закрывает глаза вовсе.

да ты посмотри, как он легко переобувается! пацан привел какого-то там сеттера, и гляди: мы сразу полюбили и чужой домашний зоопарк, и самого Дэвенпорта! что за дела? —

ну и пусть любит себе на здоровье, это не твоего ума дела, тощий ты выродок! — Валефор встает лапами на голову Йохана, рыча прямо в макушку, и Йохан неестественно склоняет голову вперед, окончательно подкипая от злости.

Макконахи обязан посвящать себя магии, а не этому околодружескому дерьму! все же, блять, охуенно было, пока этого с брекетами к нему не приставили — сидел себе молчал и предавался сатанинскому колдовству, свечки во имя царей Ада сжигал, запястья в жертву Люциферу резал, а теперь что? биологию учит он, блять, в компании какого-то богатенького мальчика и его сорока шавок! —

он тебе ни в чем не обязан, Сиире! а Чарльз просто замечательный, и он может избавить нашего Йохана от одиночества! —

да кому нахуй твой Чарльз сдался?! —

как же вы заебали —

[indent] — Блять! — Срывается Йохан, но, уловив взгляд напарника на себе, тут же спешит оправдаться, — голова так резко разболелась. Терпеть не могу, когда такое происходит: будто бы кто-то по голове ползает и в уши орет. Заебала эта головная боль, честное слово. — Йохан разгневанно смотрит вперед (откровенно кое-кому на кое-что намекая), и Валефор чувствует, как этот взгляд начинает подпаливать ему шерсть в холке, даже несмотря на то, что самих глаз призывателя демон не видит.

Сиире, пошли выйдем! — напоследок рычит Валефор, и Йохан со психу смахивает животное с себя, после почесывая плечо через куртку, чтобы не выглядеть непомерно странно перед Дэвенпортом.

[indent] Желательно с планеты нахуй, — Йохан дополняет слова демона про себя, после смотря на Чарльза и легко тому улыбаясь.

[indent] — Рядом с моим домом есть рынок, и там за прилавок зайти — вещь нетрудная. К тому же там есть специальный отсек, где поштучно продают, и он под стеклом, к которому просто подходишь, открываешь и берешь что хочешь, пользуясь случаям, когда к продавцу кто-то подходит. Там есть очень необычные сигареты, с разными вкусами и таких марок, которые в пачках просто нигде невозможно найти. — Йохан делает первую затяжку, расслабленно спускаясь по ступеням с крыльца: стоило тебя раньше скинуть, львина. — К тому же, в специализированных ларьках тоже можно удачно своровать. Там иногда сигареты сбоку стоят: бери не хочу.

[indent] А когда ты — ведьмак, и тебе подчиняется пара-тройка демонов — все становится гораздо легче и проще. — Валефор понуро следует за Макконахи собственными силами, отстукивая коготочками по брусчатке дорожки. — Но мы Чарльзу об этом, конечно же, не скажем. — Йохан убирает обратно в карман зажигалку и щурится, пытаясь посмотреть на солнце.

[indent] — Есть еще развлечение: утащить пачку из кармана покупателя. Или еще лучше — с прилавка во время покупки. Забавное зрелище это: лица людей, которых прямо под носом обокрал мальчишка.

[indent] Дневной свет, обволакивающий молодых людей со всех сторон и с ног до головы, достигает того момента, когда Йохану начинает засвечивать глаза. Он чувствует небольшой дискомфорт от палящего в их сторону солнца и натягивает на себя капюшон своей куртки, чтобы скрыться хотя бы от части заливающих желтовато-белых лучей.

[indent] Йохан Макконахи — идеальный литературный образ подростка-одиночки: забивающий себя камнями, отворачивающийся от всего мира, терпящий в свою сторону гнусные высказывания ровесников и собственной матери в приступах ее расстройства, когда единственным выходом из ситуации освирепевшая женщина видит схватить тарелку и бросить в голову родного сына. Йохан хватает первую попавшуюся тряпку и прикладывает к рассекшейся брови (если убрать с мальчишеского лба пушистую челку, то можно найти трехсантиметровый шрам через левую бровь, в аккурат по которой прошелся край гребанной керамической тарелки. Там же — пирсинг, двойное колечко, которое Йохан прострелил, когда ему было пятнадцать), убегает в ванную, где, выслушивая истеричные выпады сквозь дверь, вылезает через окно и забирается на крышу, отлеживаясь там до тех пор, пока полотенце густо не пропитается вытекшей кровью.

[indent] Мать по его возвращению обыденно спрашивает: «что с твоим лицом, дорогой? Оно все в крови!», и Йохан, вынужденный принимать ее уже многим более спокойные объятия, срывается на тихий бесшумный плач у себя в комнате, когда объясняется: «я еще не сделал уроки», и запирается в комнате, изо все сих обнимая свою гречневую подушку.

— Спасибо, — Йохан скромно кивает на предложение угостить его сигаретой, — как-нибудь потом, у тебя дома.

[indent] Йохан Макконахи, привыкший ограничивать себя четырьмя холодными стенами (буквально: отопление работает ни к черту), днями напролет направлен лишь вглубь самого себя: без посредников, семьи или друзей, без знакомых, одноклассников и преподавателей — но целый демонический пантеон и иногда непредсказуемым образом встречающиеся на его пути животные. Йохан совмещает в себе отвратительную недоверчивость и проникновенную наивность:

                                                 «Я ни за что не подпущу тебя к себе. Ты обратишь мою осторожность в веру в тебя, а потом переломаешь, как стебель полевого ячменя потоком ветра-

                                                -ты прекрасен. Ты — апогей моей фантазии и лучшее дитя моего творчества. Любая глупость? Что ж, я безоговорочно тебе поверю».

[indent] И насколько бы то ни было прискорбно, но у Йохана Макконахи друзей никогда не было. Если его спросить, почему именно, то он и не вспомнит даже: стягивая кофту руками вниз, словно стараясь полностью облачиться в свою одежду и спрятаться от окружающего мира, тихо просипит: «мать запирала меня дома. Запрещала покидать участок. Я не знаю».

[indent]  [indent] Я просто привык быть один.
[indent]  [indent] Мне так комфортно.
[indent]  [indent] Тогда я в безопасности.

[indent] — Учитывая, насколько длинными из-за меня стали наши занятия, можно было бы и выходить на перекур. Я не против.

[indent] Руфус лижет йохановские пальцы (прямо по перчаткам!), вылавливая того из собственных мыслей, и Макконахи садится на корточки, зажимая меж губ сигарету и обнимая лицо сеттера руками. Он чуть ворошит ему под ушами шерсть, смеется, когда Руфус шепеляво чихает, и сдувает с его длинных усов в брови какую-то пыль, вставая на ноги обратно.

[indent] — Пиздец, какой же он классный.

[indent] Йохан берет в руки поводок, в последний раз выдыхает сигаретный дым, выбрасывая окурок следом за Чарльзом, и отчаянно смотрит на Руфуса: сеттер совершенно спокоен, поглядывает на Макконахи в половину оборота своими учтивыми темными глазами, и сам Йохан чувствует, как с рук отступает дрожь, позволяющая сжать поводок в ладони сильнее.

просто собака, Йохан. не стоит так переживать. —

[indent] Оу, это не просто пес, Оробас. Это — живое существо, и с передачей поводка на меня переходит ответственность за него.

[indent] Йохан делает шаг вперед, потом второй, третий, и его темп постепенно выравнивается с темпом Руфуса, который, будто бы чувствуя все волнение ведущего его мальчишки, шагает аккуратно, не торопясь, забавно перебирая лапами по асфальтированной дорожке, на которую Дэвенпорт и Макконахи выходят после пешеходного перехода.

[indent] — Я впервые буду в окружении стольких собак. — Йохан с полными предвкушением глазами внимательно следит за Руфусом, чтобы тот случайно на набрел на что-нибудь небезопасное. — Как тебе разрешили завести так много питомцев? Я так понимаю, что у тебя частный дом? Невозможно держать столько животных в квартире.

[indent] Йохан коротко смотрит на Дэвенпорта и незаметно для того улыбается, когда видит, с каким ребячеством Чарльз топчет листья и радуется ясной погоде, будто давным-давно уже не выходил в свет. Когда напарник смотрит на солнце, Йохан даже за столь короткий промежуток времени, который он позволяет себе смотреть на чужое лицо, успевает запомнить форму и расположение некоторых дэвенпортовских родинок, посчитать три рыжие веснушки на переносице и заметить, как отражаются солнечные лучи в чарльзовских черно-коричневых глазах. Малейшее движение, и Йохан уже прячет свой взгляд под спадающей на лоб челкой, опуская голову в ноги и чувствуя себя совершенно неловко.

ты снова пялишься, — подсказывает Оробас.

[indent] Это случайность. Больше так не-

[indent] Чарли задает вопрос и Йохан оборачивается к нему, замечая, как маленький песочно-желтый листочек, свалившийся с ветки какого-то дерева, чью породу Йохан все никак не мог разобрать, застрял среди чарльзовых волос.

[indent] — А.

[indent] Это потрясающе.

[indent] Йохан замирает и тянется к волосам напарника медленно, словно боится того коснуться (но на самом деле просто пораженный тем, что живые люди бывают не только раздражающими, но и дивно волшебными во всем своем очаровании и красоте).

[indent] Глаз отвести не могу.

[indent] — Т.. теб.. бе на голову вот это вот упало, — заикаясь от необъяснимой тревожности, Макконахи быстро вытаскивает из чужих волос листок и выбрасывает на землю, прокрутив в пальцах перед глазами Дэвенпорта. Он недолго молчит и отвечает напарнику быстро, почти тараторя, но совсем не замечая этого за собственным волнением. — И, кхм. Я люблю ливень и грозу. Желательно поздним летним вечером, где-то в двадцать два часа, чтобы небо было сливово-черное, и каждый удар молнии освещал все вокруг. А ливень может идти просто без конца: я обожаю дожди и люблю гулять под них, полностью обмокая до нитки, а учитывая, что рядом с Рэдфилдом океан, наши дожди слегка соленые, и из-за этого тело потом чувствует такую приятную свежесть, что даже не хочется смывать с себя все это в душе. А! Еще люблю тот вид погоды, когда все тоже самое, но ливень идет где-то вдалеке, и тогда я забираю свой плед, залезаю на крышу и расстилаю его там, под фонарем читая книги или мангу. Молния играет обычно уже поближе, и это так прекрасно, когда она раскатывается громом почти прямо над твоей головой. — Йохан шмыгает носом и чешет его. — А еще я не люблю выходить из дома, поэтому мне очень нравится ливень тем, что когда он полностью покрывает твои окна и громко шумит на улице, атмосфера в помещении сильно преображается — ты чувствуешь себя в еще большей безопасности и уюте, будто бы в коробке. И вообще пасмурная погода очень-очень уютная: дома вроде бы светло, но и темно.

кажется, ты распизделся от перевозбуждения. — смеется Оробас.

[indent] Чего??

волнения, я хотел сказать, — Оробас пшикает смехом, а Йохан возобновляет шаг, снова смотря куда-то в сторону.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Интересно, почему?

[indent] Наблюдая (почти со всем вниманием) за тем, как под собственными белесыми кедами с хрустом крошатся разноцветные листья, Макконахи раз за разом повторяет про себя одну мысль:

[indent] Почему я раньше никогда не обращал на это внимания?

[indent] на что? — с интересом выпытывает каждый из демонов, словно не может залезть в йохановскую голову глубже и вывернуть все его мысли простыней: их неестественно много, и они громко жужжат в голове, немного лишая комфорта, который Чарльз так трепетно выстраивает между ними. Йохану могло быть хоть немного стыдно перед ним — Дэвенпорт старается изо всех сил, но мальчишка перед ним все равно ознобом сторонится внимания и рисует вокруг себя заборы с шипами, охрану в будках и стены из мрамора. Йохан весьма старательно выстраивает высоченные пики, с которых как помешанный бдит, чтобы никто ненароком сквозь ров не проплыл, и сам как-то отодвигается каждый раз, когда в крепостях образуется брешь.

[indent] Йохан думает: а что было бы, дай я хоть разок слабину?

[indent] Может, да ну его, и страшно ни капельки не будет?

[indent] Но Сиире тут как тут. Сиире ворчит:

ты с ума сошел? все люди — сплошь и рядом обманщики! сегодня друзья, а завтра разбирают на части как новый предмет сплетен, и каждую твою часть за свой собственный имидж продают! — он кричит неприятно прямо в ухо, и Йохан дергает губой, словно бы от надоедливого луча солнца, но на самом деле просто потому, что на раковине неприятно щекочет от чужого такого паршиво острого голоса.

[indent] а Чарльз смотрит прямо на него.
                                      — в растерянные, часто моргающие йохановские глаза (так слепит! я ничего не вижу), и Макконахи опускает голову, по-детски щурясь солнцу и сильно зажмуривая непривыкшие к свету веки. Вот бывают люди, которые при первом своем впечатлении оставляют после себя только отвратительные нефтяные пятна на общих воспоминаниях, да ужасные скрипящие звуки в голове Йохана, привыкшего видеть весь мир через звуки на ладонях и песни в чужих глазах. Йохан и себя-то, увидь со стороны, не воспринял бы никак иначе, как глубокую дыру в мироздании: такую плотную, что не пропускает никакой свет, прямо как сверхновая. Йохан совсем не удивляется и не огорчается, когда кто-то при его виде деловито воротит язык — да он и заслужил такое к себе обращение — кто бы мог с этим поспорить? Он из большой радости соглашается с такими людьми, признавая себя мерзким и неприятным только для того, чтобы его отставили в покое и не ворошили нервы своими отношениями (я, конечно, мерзотный, но отношения с вами, будь то дружба или что еще хуже, просто тошнотворны). В компании демонов-собственников и эгоистичной больной матери Макконахи едва мог чувствовать себя хорошо, но делать шаги вперед не спешил — остерегался, боялся так сильно, что каждый раз, когда еще пару лет назад ему хватало смелости завести разговор первым, ноги трясло непростительно.

что, хочешь сказать, эта ситуация тебе не знакома? да ты только вспомни того, как его там… Гарри? Гэри? —

[indent] Луи, вообще-то, — Йохан поправляет над волосами капюшон и цокает про себя, поправляя Сиире на какой-то мелочи, вроде имени, но совершенно пропуская мимо ушей напоминания о том, какие люди вокруг могут быть страшные.

[indent] — Попадался. В первый раз выписали предупреждение и подзатыльник, во второй раз отбили руки, в третий раз дали пощечину. Потом стали приводить домой, держа за капюшон и тыча моим носом в спизженные сигареты, как коту в его ссанину, на глазах у матушки. Честно сказать, она была в «восторге». — Саркастично тянет Макконахи, хмурясь от воспоминаний. — В предпоследний раз я отличной пизды отхватил. К тому же, пригрозили штрафами, поэтому я перестал попадаться. Ну, вот еще один раз заметили, но я удрал, и теперь ворую далеко от дома. — Йохан сжимает поводок в ладони крепче и смотрит в чарльзовы ноги. — Дело не в риске: я бы не пиздил ничего, если бы мог позволить себе пачку нормальных сигарет. Я не то, чтобы не люблю рисковать — мне не нравится лишний сумбур. В моей голове и так постоянно беспорядок, а когда вокруг меня суматоха, я просто с ума схожу. Я люблю сидеть дома. В одиночестве.

[indent] Мне и так хорошо.

[indent] — Я не помню, как они назывались. Они продавались поштучно на том рынке и были даже с виду красивые, такого шоколадного цвета и из материала, будто из крафтовой бумаги. Но это, конечно же, была не она, но текстурой похоже.

[indent] Чарльз касается йохановской кожи на руках даже не совсем там, где можно было бы ощутить это прикосновение в полной мере, но Йохан все же чувствует, и в голове мысли снова гуляют: такие мягкие, в противовес моим.

[indent] Йохан не думал, что кто-то в его глазах может стать синонимом к слову «прекрасный» буквально на десятый (одиннадцатый? не помню) день знакомства, как будто Макконахи не дерется отчаянно за каждый сантиметр своего личного пространства и вообще не бросается по сторонам обезумевшими дикими взглядами, словно его такого волчонка забросили посреди оживленной центральной улицы мегаполиса. Йохан не думал, что просто прогуливаясь с кем-то до чужого дома, он не будет с нетерпением ждать, когда сможет обменять этот миг на одинокую кровать под стуки сухих материнских кулаков об его дверь.

[indent] Так вот он какой, человеческий комфорт?

[indent] — Я не могу выразить словами то, как сильно люблю животных. Они-то никогда не обманывают, никогда не делают больно просто потому, что хочется, они не корыстны и не опасны, пока не чувствуют с твоей стороны негатива. Как можно быть к ним равнодушным?

[indent] Нерациональные представления возле Чарли Дэвенпорта строятся на словах «духовность для тех, кто побывал в аду» и голосе Роберта Смита, вырезанного прямо с какого-нибудь интервью, оставшегося только отрывками, разбросанными по интернету. Чарльз как-то сам собой без должных разговоров сочетается с кофейными зернами, имбирным печеньем и свежей пенной для ванны, что никак не имеет за собой объяснений, но было навязано йохановской фантазией вокруг светлого мальчика, витиевато следующего рядом между хрустящими осенними листьями.

[indent] Блять. Теперь захотелось печенья.

имбирного. —

[indent] На улице все еще удивительно тепло, и оно слоями обволакивает людей на улицах, одним на другой, постепенно все жарче и жарче, пока совсем не начинает слепить своим вниманием чужие глаза. Йохан привычно прячется от солнца, как-то даже и не задумываясь о том, насколько часто это делает, не давая солнечному свету ни одного шанса впечатлить его и обрадовать. Темный капюшон куртки нагревается быстрее головы, но Макконахи игнорирует этот жар, думая, что лучше в духоте, чем на свету, и слабый рывок Руфуса впереди вырывает из мыслей быстрее чарльзовских слов.

[indent] — Ого. — Йохану кажется, что часть слов он даже не расслышал, — у меня тоже дом. Одноэтажный и маленький. Но двор тоже есть. Правда он полтора метра на два и на нем ничего нет, кроме дерева.

[indent] Йохан немного сомневается в том, стоит ли ему вообще задавать какие-либо вопросы. Типа, надо ли это мне?

[indent] Валефор скромно фыркает где-то со спины, но привлекая этим короткое внимание Руфуса, спешит скрыться в кустах возле тротуара, по которому шагают сейчас Йохан и Чарльз.

[indent] — Кем работает твой отец?

[indent] Йохан думает, что Чарльз совсем другой — не такой как все, а все не такие, как он; и Йохан совершенно не знает, что именно в его спутнике нашлось такого, чтобы могло вызволить Дэвенпорта из серой обыденной массы и чуточку превознести в йохановских глазах.

да ну брось, Макконахи. вчера он был обычным. —

[indent] Вчера было пятнадцать часов назад. А сейчас посмотри: он такой… красивый.
[indent] Вроде бы банальное слово, но иначе не скажешь: опрятность, чувство вкуса, интеллект, любовь к животным, аромат на теле, цветовое решение одежды, мелочи вроде атрибутики и цвета провода его наушников, мягкие черты лица, прозрачно-розовые веснушки, оленьи ресницы, чуть завитые волосы с карамельным отливом от солнечных лучей, а его голос-
                                                                                     -ты вообще слышал, как он говорит?

ты, блять, просто к другим людям не присматривался. так можно любого разобрать. прекращай в облаках витать, Макконахи. —

[indent] Мои глаза художника никто так не привлекал, как он. Я восхищен. Он меня вдохновляет.

потому что ты в эти глаза долбишься, вместо того, чтобы отдавать честь Амаймону. —

[indent] Слушай, Сиире. Пойди-ка уже нахуй, а то заебал нудить.

но… —

[indent] Когда Чарльз проносится ладонью над йохановским плечом, тот увлеченно следит за рукой (но не потому, что боится, что его коснутся, а потому, что руки Дэвенпорта — это какой-то новый вид искусства) и с интересом смотрит, как за ухо напарника кладется аккуратный, еще не до конца испаривший в себе влагу листочек.

[indent] — Тебе идет. — Йохан тут же смотрит обратно себе в ноги, — ну, рыжий цвет тебе идет.

[indent] Удивительно.

[indent] Пока Йохан говорит, Чарльз слушает его с беспрецедентным вниманием, словно его больше не на что обратить.

нормальные люди так и делают, Йохан. — Оробас, чувствуя взволнованность своего призывателя, спешит объяснить, — поздравляю, ты впервые в жизни познакомился с нормальным человеком.

[indent] Очень смешно, — Йохан сжимает спрятанную в кармане свободную руку сильнее и неловко жмется в плечах, — но я не думаю, что когда-либо видел, чтобы моим монологом были так сильно увлечены.

[indent] — Это мансардное окно, — Йохан скромно улыбается, понижая голос и остерегаясь, что его дополнение Дэвенпорт воспримет в упрек своим словам, — которое окно в крыше. Всегда мечтал о таком, но в моем доме оно бессмысленно. Это получается, что у тебя второй этаж мансардный? Это прикольно. Я всегда считал, что такие дома гораздо уютнее, особенно если это в спальне. Или у тебя прямо зенитный фонарь на крыше? А то вдруг прямо в потолке, — Йохан прячет рот в воротнике куртки, побаиваясь, что перегнул с любопытством. — Заходи, куда тебе нужно, Чарльз. Я же не буду вынуждать тебя голодать.

[indent] Перед дорожным переходом Йохан чувствует некое двойное беспокойство за Руфуса: что-то слишком много ответственности — тут же машины! Но не желая показаться чересчур боязливым, Макконахи молча наблюдает, как все самое важное Чарльз делает сам, и аккуратно делает шаг вперед через пару секунд, как загорается зеленый свет.

[indent] — Кстати, ты обещал рассказать про хорьков.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Йохан замечает чарльзовский тоскливый взгляд и вопросительно кренит голову набок; он слегка хмурит брови (злости здесь нет никакого места: Йохан в недоумении, что Дэвенпорта искренне разочаровывает даже слышать о применении какого-либо насилия), из-за чего его лицо принимает детский, по-серьезному удивленный вид, будто он наблюдает за тем, как у него отбирают игрушку.

ооо-ой, — Валефор подает из кустов свой протяжный огорченный рык, — он погрустнел. —

[indent] Нет, не надо-
[indent] Что?
[indent] Не нужно расстраиваться из-за меня, Чарли.

[indent] — Дело даже не в сигаретах. Это что-то вроде воспитания такого от суровых консервативных мужчин, — Йохан невольно перенимает выражение лица собеседника, когда смотрит в его побледневшие глаза, и неловко сжимается в плечах от мысли, что действительно сумел подпортить так ответственно выстроенную Чарльзом атмосферу (в прочем, все как обычно, Макконахи), — ну, знаешь, это тот самый случай, когда взрослые не знают, как справиться с бунтующими подростками, и единственным выходом видят насилие? Собственно говоря, это не только на детей распространяется. Вон кругом одни примеры. Даже животные: обычно, когда команды и ругань на собаку не действуют, ее бьют. Кто-то слегка, по носу, а кто-то грубо. Так вот и со мной также, — Йохан разводит руками, всячески стараясь оправдать стражей правопорядка в своем районе (правда что, зачем? Из-за привычки обосновывать насилие матери?) и немногочисленные пятна на предплечьях — ни одного одинакового, словно отпечатки — цвета индиго, которые, бога ради, хотя бы не болят, — и это моя ошибка. Ну, как минимум потому, что я все-таки, пизжу сигареты, а не одалживаю, ну а максимум — я дурак, который долгое время делал это в одном и том же месте. Меня запомнили.

[indent] Йохан бросает короткий взгляд на чарльзовы руки, под которыми Дэвенпорт взволнованно крутит кольцо. Его вытянутые пальцы (указательный и безымянный в элегантном жесте чуть более приподняты над остальными, и в целом ладонь выглядит столь изящно, словно в данную секунду кто-то уже навострил кисть в надежде зарисовать ее на холсте солнечного цвета красками с холодными, неглубокими тенями, присущими картинам, рисованным в такую ясную погоду) слегка обтянуты тканью кожаных перчаток, облегая красивый изгиб руки и маленький ободок толщиной в, кажется, пять-шесть миллиметров; Макконахи мысленно сравнивает их ладони и находит всего парочку незначительных различий между фактурой —

[indent] — Эти дядьки думают, что я после школы я стану бандитом, разменивающим банки на дозу героина, поэтому делают все возможное, чтобы отучить меня хотя бы от воровства.

[indent] Йохан мог бы посвятить этим рукам очередное стихотворение, как и волшебному очарованию шлепающей впереди собаки; как и приятному щебетанию сегодняшнего уютного дня на поверхности уха, как и любой другой открыто впечатляющей его вещи — а впечатлить Макконахи, честно говоря, совсем-совсем не трудно.

[indent]  [indent]  [indent] Однако: вранье. Настолько, как восхищает его пластика и нежность дэвенпортовских рук, впечатлить Йохана становится почти невозможно.

[indent]  [indent] А стихотворение, посвященное розово-лавандовому отражению солнца на повороте каждой косточки чарльзовской ладони, пусть даже облаченной в кожу осенних перчаток, никак не сможет оказаться «очередным», но Йохан уже не думает об этом, когда следит за красноречивыми движениями чужих пальцев по портсигару.

[indent] — Ну, а, как это бывает, взрослые не догадываются, что насилие не решает. Поэтому им легче отбить мне руки, чтобы при новой попытке что-нибудь украсть я со страхом вспоминал ссадины на кистях рук и кровь под ногтями, нежели подействовать на мою совесть, дабы в следующий раз мне было стыдно брать что-либо без спроса.

[indent] Я сломался.

[indent] — А вообще, они же мне добра желают.
                                                              ( наверное )

честно: я проебал тот момент, когда именно это произошло. — Оробас даже прекращает зевать, когда йохановские мысли застревают внутри с возобновленной громкостью, в два раза выше, как обычно это бывает, если он старается (возможно, невольно) обратиться к своему мысленному спутнику. — сегодня утром? или еще раньше? —

[indent] Ну, просто, общаться с ним не так… страшно, как мне казалось.

это пока что, — ворчит Сиире.

послушай, седая выдра, ты уже меня заебал. —

[indent] Йохан не видит ни выражение лица Оробаса, ни его жестов. От вечного спутника остается только его хрипловатый драматический баритон, который звучит в голове как обратная сторона его собственного голоса; демон, всего один раз являвшийся Макконахи в материальном виде, отчего-то любил наблюдать за отчаянно невеселой жизнью одинокого мальчишки, будто бы не имея за собой никаких праздных дел в обычно сплошь вокруг занятой Огненной Геенне. Может быть, старику (да что там, всего сорок лет с виду — не больше) Оробасу просто стало жаль молодого колдуна, не знающего, как натереть апельсиновую цедру так, чтобы пламенные джинны ненароком не спалили его постель вместо свечек, а подушки под взлохмаченной детской головой были настолько смяты лишь одним телом, что даже на душе черствого и грубого герцога становилось несколько тоскливо.

[indent] — А. Ну, вот эти похожи, — Йохан тычет пальцем на одну из вариантов в чарльзовском портсигаре, — но это не точно. А тебе вот так удобно постоянно в эту штуку перекладывать сигареты?

[indent] Может быть, Оробасу просто жалко Макконахи — мальчик-неудачник; избитый девственный подросток с серьезными психологическими проблемами и дырой в социальном классе.

[indent] Досадное зрелище; досадное для же адского чиновника.

че сказал? — Сиире своим грязным токсичным голосом бунтует подобно Йохану, не умеющему держать свою агрессию в узде.

я говорю, чтобы ты шел пятки Амаймону целовать, глиста патлатая. — если бы Йохан мог, то обязательно бы увидел, как Оробас снимает нервы, выкуривая крепкую, наверное, истинно сатанинскую, сигарету, перекладывая ногу на ногу, — а если тут же не исчезнешь, то я лично проверю, кто из нас с тобой конь с яйцами. —

да как ты смеешь вообще, я на ранг выше тебя, сивая ты кобыла! —

то, что у тебя корона на голове, принцесса, не делает тебя гладиатором, — Йохан незаметно для Дэвенпорта улыбается, почесывая нос и скрывая ладонью улыбку, — я, детка, хуями помериться всегда согласен, только перед тем оденься практичнее — в тарзановом тряпье ходишь, так в бою совсем голой останешься. —

[indent] Прямо пропорционально градусу накала гнева Сиире снижался уровень замешательства Макконахи, который расслабил руку на поводке и наконец смирился с мыслью, что вести чужую собаку на поводке — не самое опасное занятие на планете. Заметно погрустневший Чарльз присваивает все йохановское внимание себе, и демонические голоса окончательно сливаются в общий неразборчивый бэкграунд, в который уже давно перестал вмешиваться по-капризному звонкий Валефор, а сам Йохан уныло жмурится, сдувая с лица волосы и смотря на Дэвенпорта непривычно для себя сочувствующе.

[indent] Его глаза выдавали — нагло ябедничали на внезапное совершенное понимание и желание подарить комфорт почти незнакомому человеку, что так нерадостно рассказывает о главном испытании работы в приюте.

[indent] Йохан все еще смотрит на Чарльза, сиротливо поджав губы и сжимая в кулаке ладонь.

[indent] — Чарли, — голос почти дрожит: Макконахи не умеет подбадривать людей. — Ты помогаешь — твоя совесть чиста. Ты молодец, но ты не можешь помочь всем, а люди, увы, уебки и сволочи. Сожалеть бесполезно: можно только стараться делать больше. Вот, крысы еще остались? Я бы взял себе одну, если смогу найти клетку.

[indent] Крыса не собака: мать не заметит.

[indent] Крыса не кошка: поддается колдовству и не убежит.

[indent] Но Йохан наивно радуется, когда ему удается хоть немного подбодрить собеседника, и отворачивается в сторону, чтобы Дэвенпорт не сумел разглядеть на чужом лице умиротворенной, слабо заметной, но в своей непредсказуемости совершенно яркой улыбки. Йохан думает, что действительно, общаться иногда приятно.

[indent] Йохан думает, что, скорее всего, все же дело не в общении, а в Чарли.

[indent] — Ааа-аа, — Макконахи немного теряется после вопроса про мансарду, и поднимает руки кверху, норовя жестикулировать, — ну это, типо, когда верхний этаж сразу чердачный, — Йохан наклоняет одну ладонь вбок, изображая ей скос крыши, а рукояткой поводка во второй руке подпирает первую, будто бы стеной в доме, — ну вот есть обычный этаж, где высота потолка везде стабильно одна, а есть мансардный этаж, где потолок повторяет склон крыши. — Йохан с надеждой смотрит напарнику в глаза. — Я.. я плохо объясняю. Мне легче показать в интернете, а заодно и окно такое же показать. За пальцы не переживай, все охуенно — бывало и хуже.

[indent] Пока Йохан старательно ищет подходящую картинку в интернете одной рукой, он внимательно слушает рассказ Дэвенпорта о его домашнем пронырливом хорьке, сам за собой не замечая, как улыбается по ходу истории несколько раз, когда Байрон кажется ему по-особенному забавным. Он отвлекается от поиска, чтобы вставить комментарии «ничего себе» и « тебе не страшно, что он потеряется?», и даже не замечает, как совсем скоро они оказываются в кофейне.

[indent] — А.. а, — Макконахи запинается и бегает зрачками туда-сюда, сжимая в руке телефон, — да нет, мне не надо ничего, спасибо. Я вот картинку нашел, — Йохан протягивает телефон вперед, на экране которого в ленте pinterest ‘а находит уютную спальню с мансардным окном прямо над кроватью. — Типа такого?

[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Йохан не то, чтобы оправдывает насилие  — ему вряд ли знакомо иное проявление заботы. Без секретов: он сам, вероятно, и того хуже.

[indent] Он почти готов признать горькую правду, что его таким воспитала мать. Почти — да, она жестока, но она же больна. Йохан просыпается с материнскими криками на кухонную аппаратуру, убегает в школу под треск банки с солью о дверной косяк, идет в школу медленно, чтобы перевести дух, но уже прячется в классе под капюшонами и за спинами одноклассников от омрачающих и так неспокойную действительность психологических атак и публичных унижений. Йохан боится возвращаться домой, потому что не ненавидит обветшалые стены и эти облезшие устаревшей штукатуркой потолки, покрытые плесенью углы дома и просыревшие плинтуса вдоль и поперек каждой комнаты — он тайно крадется по заднему двору и бесшумно ныряет в окно, которое специально не закрывает на медную защелку (хоть что-то в этом доме может быть выдано за антиквариат вместо мусора). Примерно каждый пятый день Элизабет дергает за ниточки эти завиральные мысли и блокирует задвижку на деревянном окне; Йохан настороженно толкает парадную дверь и бежит в спальню сквозь больное любовное внимание или новые вопли на задержавшийся в подогреве чайник.

[indent] — Я согласен с тобой, но, — Йохан пинает по дороге какой-то камушек, стремительно скрывающийся куда-то под склонившиеся к графитному асфальту листья зеленой изгороди, — кто-то не может иначе. «Не может» — это не в смысле «не хочет» или «не умеет», а действительно не способен по-другому. Никак.

[indent] Кажется, он оправдывает мать. Но если она виновата — виноват и он сам.
                                                                                           (ведь он такой же)

[indent] Йохан акцентирует последнее слово, куксится в лице и сжимается в плечах сильнее, будто бы изо всех сил старается уйти в себя и завеситься бесконечными замками. В нем кричат друг на друга нежелание разворачивать себя наизнанку перед другим человеком (начав с такой откровенной и удушающей правды, которую он не может и не хочет в себе принимать) и истошная необходимость поделиться хоть с кем-нибудь своими непокорными недостатками; хоть от кого-то услышать, что он — не чудовище.

[indent] — Есть люди, не во власти которых контролировать свои эмоции. Я говорю не о холериках или вспыльчивом темпераменте, а о… болезни.

[indent] Йохан пинает еще один камушек-
[indent]  [indent]  [indent] -( нервы играют злую шутку; переживания оцепляют все мышцы, а шаги учащаются, укорачиваясь на расстоянии и сбивая ритм ходьбы; речь становится сбивчивой, и на лице проявляются отпечатки подавленного в себе страха оказаться неуслышанным; Макконахи невольно дергает указательным пальцем на поводке и судорожно вздыхает перед тем, как продолжить )

[indent] — Я, например.

[indent] Казалось бы, Йохан уже сознался. Но, вопреки, плечам не становится легче, цепи на легких не рассыпаются в ржавых недугах, а ноги не чувствуют легкости, все также несчастно сталкиваясь в последовательности шагов.

[indent] Когда я в ярости, то мне сносит крышу.

[indent] Мне так жаль. Я ненавижу то, что не могу этого остановить.

[indent] В голове происходит замыкание; мышцы не подчиняются телу, и руки агрессивно машут по сторонам, ноги топчут раскаленную почву, а кожа становится столь горячей, что когда я стою на месте, у меня неумолимо горит все тело. Взмахи ногами и движение рук позволяют хоть немного остудить весь этот наполняющий меня жар — я просто тлею изнутри как торфяник и вспыхиваю от каждой спички, брошенной в мою сторону.

[indent] Я словно чувствую острую необходимость причинить кому-либо боль.

[indent] Йохан тысячу раз слышал, что «он не старался это исправить», или «выдумывает проблему в собственной голове». «У тебя еще не закончился пубертат» были самыми бесполезными словами, что он мог услышать, и он решил, что делиться переживаниями в подростковом возрасте — бесполезная трата времени и собственных эмоций.

[indent] Особенно, когда твоему собеседнику и дела не должно быть до твоих проблем.
[indent] Ты не плечо, на котором можно поплакать, Чарльз. У тебя, должно быть, своих проблем хоть отбавляй.
[indent] Мы не так близки, чтобы я жаловался.

[indent] Конечно, у меня настолько близких людей и в помине не было, но.

[indent] — Ну, ты же слышал. — Макконахи жует губы, делая речь невнятной и глухой. Он чувствует, как от чего-то слишком быстро колотится сердце (душная тревожность), и делает короткую паузу в словах, чтобы восстановить дыхание, — все, что ребята говорят. Конечно же, слышал.

[indent] Когда я агрессивен, моя голова ватная и бездумная, а я теряю рассудок вне способности найти хотя бы один просвет сквозь весь этот синтепон, чтобы двинуться к нему и прийти в себя. Я буквально хватаюсь за каждый шанс остановиться, но это никоим образом не зависит от меня. И когда я понимаю, что натворил, человек передо мной уже лежит в ярком образе жертвы.
[indent] Лежит и плачет.
[indent] Лежит и кричит, что я «больной ублюдок».

[indent] Йохан запинается на дороге, но строит почти неприкосновенное лицо, будучи без сомнения уверенным в том, с чем соглашается.

[indent] — И ведь они безоговорочно правы. Я так себе человек, Чарльз.

Йохан! —

[indent] Один раз я пинал парня так долго, что сломал ему ребра, и его госпитализировали со внутренним кровотечением в брюхе. — Макконахи раздосадовано смотрит себе в ноги, — через несколько дней я полоснул мать ножом. Я НЕ ХОТЕЛ, — внутренний голос срывается, — но наступит и тот момент, когда я случайно кого-нибудь убью.

Йохан. — тихо зовет Оробас. — это диагноз. тут уже ничего не поделаешь. —

[indent] — Все слухи обо мне — правда, и, честно говоря, те ребята сегодня были правы, когда называли меня ебанутым. Я не понимаю, как ты до сих пор меня не опасаешься после всего этого и вообще не забрал Руфуса у меня из рук.

[indent] Руфус интересуется чем-то незначительным около бордюра и неожиданно останавливается, как гармонь собрав после себя ведущего его Макконахи, своего хозяина Чарли и Валефора, незаметно для остальных тоскливо трусившего позади. Словно подобрав недолгий момент тишины, воробьи, сделавшие паузу на обрезанной кроне изгороди, заверещали всем рядом, и Йохан, взволнованный неловким молчанием и упорно что-то изучающим сеттером, переступает с ноги на ногу, бросая взгляд в обратную от Дэвенпорта сторону дороги, ослаблено (огорченно) улыбаясь.

[indent] — Мне нравится иметь такую репутацию. Большинство меня не трогает, и я меньше раздражаюсь, — Йохан улыбается шире, и вместе с Руфусом возобновляет шаг, — даже преподаватели из-за нежелания со мной разговаривать не вешают на меня дополнительных заданий или не вынуждают работать в группе. Ну только лишь мисс Кэмпбэлл, — он усмехается и обнаруживает по дороге очередной камень, который смахивает ударом кроссовка в сторону машин, — хотя, в прочем, ты не такой уж и раздражающий. Честно говоря, вообще нет.

[indent] Только не говори мне, что я сам повесил на себя ярлык аутсайдера и принимаю близко к сердцу каждое слово тупого одногодки, что зовет меня долбаебом.

а разве нет? —

[indent] Конечно, общий колорит издевательств действует на мое настроение отрицательно, но я все же не настолько уныл и слаб, чтобы не различить, что из обвинений правда, а что — попытка довести меня до самоубийства. «Отсталый и одержимый» — это ложь. А вот «маниакальный психопат» и сотня прочих слов, связанных с безумием и шизофренией — чистая правда.

но Чарльз об этом не знает. —

[indent] Ему много чего неизвестно, Валефор. Мы не друзья, чтобы я махал перед его лицом справкой от психиатра.

но… —

[indent] Это будет выглядеть, как жалоба.

[indent] Столкнувшись с дверями кофейни, Валефор пугается и успевает вновь запрыгнуть на Йохана, пока тот следует за напарником внутрь. Демон лезет Макконахи на шею и ложится возле щеки, щекоча тому кожу своими длинными белесыми кошачьими усами, пока Йохан растерянно осматривает витрину, заполненную сладостями, некоторые из которых он даже ни разу не пробовал.

что такое чизкейк? —

[indent] Понятия не имею. Это ты здесь бессмертный наблюдатель, мог бы и поделиться знаниями.

о чем ты говоришь, ребенок, я только недавно узнал, что такое тирамису, когда ты его украл в магазине. —

[indent] Ой все.

[indent] — Ну, мне неловко, если ты будешь платить за меня, а у меня самого денег нет. Ты и так сегодня угостил меня кофе. На, возьми их, — Макконахи вынимает из кармана кучку бумажных долларов, — добрось сверху один и купи любое кофе на свой вкус. Я все равно ничего их этого не пробовал.

[indent] Йохан наблюдает за диалогом кассира, Дэвенпорта и сеттера, незаметно для себя улыбаясь и сворачивая телефон обратно в карман (неожиданно: даже не хочется доставать обратно). Он не снимает с лица улыбки: «что такое собачье печенье?» и опускается на корточки, чтобы взлохматить кудрявую шерсть за животной холке.

[indent] — Как скажешь, — соглашается Йохан, почти обнимаясь с сеттером, который любопытно обнюхивает йохановское плечо, желая добраться носом дальше, до Валефора, боязливо выглядывающего из-за чужой головы.

[indent] На улице Макконахи аккуратно (почти с опаской) забирает свой стакан из чужих рук и отрицательно кивает головой на предложение.

[indent] — Я не очень жалую сладкое, но большое спасибо. — Он делает первый пробный глоток, — мне нравится. Это вкусно. Еще раз спасибо.

[indent] Некий страх пробовать что-то новое никогда не давал Йохану покоя. Начиная от знакомств и заканчивая новой едой — все попытки проваливались один за другим, и Макконахи свыкся жить в тех границах, что окружали его с самого рождения. Мать, четыре стены и хлопья на завтрак — не более. Любимые сладости: мороженное и шоколад — все достаточно посредственно, а «круассан», «красный бархат» и «эстерхази» так и остаются лишь дорогими именами на ценниках в супермаркетах.

[indent] — Всю жизнь живу в этом городе, а в этом парке ни разу не был. — Йохан отпускает Руфуса и вглядывается в указанном направлении, — ты не так и далеко живешь. До меня пешком идти минимум, три часа. Это пятнадцать километров.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Чарльз успокаивает;

[indent] Чарли дарит укоренившийся покой не столько своими словами, сколько обыкновенным присутствием и проникновенными до изнанки глазами. Дэвенпортовский взгляд скользит неразрывной полосой по одежде, и продавливаемая чужими пальцами ткань будто касается йохановой кожи. Он готов покляться, что чувствует, как еле-еле ощущает на своих руках хлопок, и тот нежно (с малой долей приятной щекотки, от которой немного сводит мышцы, как при сквозняке) гладит по предплечью небольшими теплыми пятнами.

[indent]  [indent] Удивительно
[indent]  [indent]  [indent] из всех людей вокруг, Чарльз и правда — феномен.

[indent] По крайней мере, прямо сейчас Йохан готов за свои слова отвечать и мириться с последствиями: он беспрецедентно доверяет и наивно верит каждому сказанному ему слову. Он даже не то, чтобы слышит; вроде бы слушает, но за таким искренним сопереживанием слова сливаются в одну мешанину и горят ярким неоновым: «ты не чудовище».

[indent] ты хороший, Йохан

[indent] Йохан не вполне улавливает смысла каждого отдельного слова (он чувствует свет и нежность, но не видит рамок): он пропускает через себя информацию массой, единым большим образом, но не теряет общего смысла, который Чарльз любезно и от всей души вложил в поддержку Йохана.

[indent]  [indent] и Макконахи улыбается. Совершенно неловко, будто бы первый раз в жизни — неумело и по-детски очарованно каким-то небольшим комплиментом; засиявши ярко, как гирлянда на полупрозрачных шторах зимней ночью в первый день после украшения дома накануне Рождества. В один миг на осчастливленном лице перемешался добрый десяток неиспытанных ранее эмоций: Йохан улыбается шире (так, как не улыбался на чарльзовых глазах — обнажая зубы до всей ширины и стесняясь собственной мимики будто бы какой-то тайны, которую никому нельзя было видеть). Йохан робким жестом прикрывает рот — тыльной стороной руки, согнутой в кисти. Длинные худые пальцы неестественно сгибаются, обвитые бледно-васильковыми линиями вен, просвечивающих сквозь полупрозрачную кожу, и Макконахи немного отворачивает голову, чтобы спрятаться.

[indent] Йохан стесняется улыбаться — но он совершенно за собой этого не замечает. Оно по-простому не привык — его действительно греют чужие слетающие с уст слова нежным воздухом по щекам и приятным фантомным прикосновениям где-то по сердцу:

[indent] Мне никто такого не говорил.

[indent] Йохан шмыгает носом: не потому что болеет или страдает от насморка, а потому что невольно делает так каждый раз, когда смущен; он трет под носом пальцем и ежится в плечах, стараясь спрятать довольное лицо где-то в воротнике куртки, а непокорную череду благодарных слов, с пьяным желанием норовящих вырваться наружу — где-то в горле.

[indent] — Спасибо, — Йохан вырывает слова осторожно.

[indent] Макконахи не получал в свой адрес подобных слов, сказанных от сердца и настоящего сочувствия: он просто не знал, куда себя девать. Внутри все покрывалось приятным и неожиданным ознобом, потому что Чарльз Дэвенпорт оказался таким хорошим, что Йохану за свое прошлое поведение даже почти стыдно.

[indent] — Ну как, я говорил тебе много неприятных вещей. Я думал, что ты вроде тех людей, которые гладят по голове бездомного щенка, а потом просят его не идти за ними. Ну, то есть, я думал, что ты обходишься по такому принципу с людьми. — Йохан цепляется глазами за обломки сухого листочка на чарльзовом плече и делает шаг вперед, чтобы стряхнуть их, — я просто, — он недолго молчит, откорябывая с ворсинок бардового пальто сухие охристые пластинки, — типо, обычно у людей все хорошие, пока ты не совершишь что-то плохое. Я из тех людей, у которых все по умолчанию плохие, пока не сделают что-то хорошее. Как ты, например.
[indent] Сегодня.

[indent] Йохан оглядывается: люди мирно сидят за столами с другими людьми. Они разговаривают — точно так, как делает сейчас и сам Макконахи, но вряд ли хоть кто-то из них придает общению такое непревзойденное значение, с которым Йохан пытается подобрать ответные слова.

[indent] У Чарльза глаза такие… простосердечные? Будто без изнанки — без спрятанных скелетов в шкафу и потайных качеств, которые вылезают как плесень с течением времени, и с которыми ты начинаешь сомневаться, что человек перед тобой — тот самый, с кем ты начинал общаться. — Йохан по привычке держал некомфортную дистанцию и сидел в обратном вакууме, но он необъяснимо видел в Чарльзе такое неприкрытое откровение, что ему становилось за Дэвенпорта страшно; Йохану хотелось снять с него все простодушие и обернуть в защитную пленку, чтобы тот не проносил каждое слово через себя, будто всякое из них истина. — Тебя когда-нибудь сильно обидят, Чарли. Так сильно, что ты не переживешь.

[indent] Зачем он это делает?

[indent] — Если хочешь, — Йохан запинается на слове и тревожно пробегается зрачками по залитому бетоном полу кофейни. Он не убирает руки с чарльзова плеча, и демоны с энтузиазмом ставят галочку:
[indent]  [indent]  [indent] руку убирать даже не хочется.

[indent] Ну, давай.

[indent] Ну скажи-

[indent] — Если хочешь, я могу, — Йохан тормозит речь, и его губы судорожно вздрагивают, — то есть если тебе нужно, то проси меня… я помогу. Если твоя доброта не помогает тебе, я могу помочь тебе по-другому.

Оробас взрывается громким смехом:
Макконахи, что за дичь ты несешь? —

[indent] Что?! — Йохан паникует; он срывает ладонь с чужого плеча и пихает руки в карманы, дергаясь на месте и сворачиваясь в капюшон, как черепаха в панцирь. — Я не знаю, что мне сказать!

[indent] — Блять, я имел в виду, что если надо кому-то дать по ебалу, то я с радостью! — Йохан рычит (от отчаяния, мешая все со скулежом) и грустно смотрит на свой стакан, который в чарльзовы руки передает бариста. — Но ты конечно же не сможешь понять, когда надо остановиться гладить по голове и дать пизды, поэтому мое предложение в принципе обречено на провал, и зачем я только все это говорю?

[indent] Йохан закрывает глаза и жмурится от стыда.

ты конченный, — смеется Оробас.

[indent] Не мог бы ты самостоятельно провести экзотерический ритуал и повариться в ебанном котле? Короче, иди нахуй, — Йохан робко смотрит на Чарльза, боясь найти на его лице предубеждение, и неловко пожимает пальцами на картонном стакане с макиато.

[indent] — Прости.

[indent] Йохан не знает, за что именно вынуждает себя извиниться. За предложение набить кому-то морду? За свою неловкость? За свою компанию в целом?

[indent] На улице все еще очарованно ясно и солнечно, будто бы все вокруг изо всех сил старается расположить детей к общению, а Руфуса — к счастливой беготне по еще не слишком увядшей траве. Чарли рассказывает о маме, и Йохан чувствует, что в «теперь я прихожу сюда сам» прячется что-то непростительно больное, но Йохан, честно, совершенно не знает, что ему сказать: он боится обидеть, задеть, заставить Чарльза лезть в те воспоминания, в которых тот и так слишком долго плавал для того, чтобы погружаться снова. Йохан не хотел, чтобы Чарльз там утонул: он знает силу прошлого и его неминуемые способности смешивать боль с реальностью — а Чарли такой мягкий и незапятнанный, что со слезами на глазах подобен выброшенному под дождь плюшевому кролику (если из-за Йохана Чарли заплачет, даже его черствая (нет) и равнодушная душа заноет в такт).

[indent] — Чуть дальше границы старого района. Западно-южнее трейлерного городка, где стоят дешевые одноэтажные дома. Может быть, ты видел — там бесконечные дороги таких одноэтажных халуп. Я обычно хожу в школу пешком через парк, это занимает у меня где-то сорок минут времени, если не останавливаться.

[indent] Йохан так любил (и до сих пор не отрицает, что любит) игрушки, что сжимает с досадой кулаки каждый раз, когда видит нечто подобное. Йохан ходит под чужими окнами с осторожностью: вдруг возле чьего-то подъезда безжалостно будет выглядывать из-под снега кроличье ухо.
[indent] И дело даже не в кроликах: выброшенные игрушки для Макконахи — символ потерянного детства. Погибшая (а если?) мама — тот же символ. Дэвенпорт становится каким-то человеческим апофеозом всего, что Йохану ломать не хочется, и Йохан решает, что промолчать — это наилучший из вариантов, которые бы он мог предложить.

[indent] — Твоим собакам, наверное, очень хорошо со своим двором. Не представляю, какого бы им было в квартире.

[indent] Он умеет портить. Молча он опасен куда меньше.

[indent] — Честно говоря, я не могу однозначно ответить на это. Я не люблю какой-то определенный жанр, конкретного режиссера или период кинематографа. Я только, когда смотрю, могу сказать, нравится мне или нет. — Йохан пожимает плечами. — Я любитель, а не ценитель. Например, мне нравятся «Леон», «Игра», «Начало», «Назад в будущее», «Властелин Колец», «Темный рыцарь», «Молчание ягнят» и… мне тяжело вспомнить еще. Когда меня просят что-то перечислить, все как из памяти вылетает.

[indent] Макконахи отвлекается на Руфуса, перепрыгивающего с одной зеленой горки на другую. Пес радостно бесится, и Йохан перенимает собачье настроение на себя, расслабляясь в плечах.

[indent] — Еще мне очень нравится идея франшизы «Судная ночь», но реализация у них отвратительная. Мне кажется, что ты куда больший киноман, нежели я. Я больше игрок.
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Необычайно яркое солнце весело играет на кончиках йохановских волос, и Макконахи следит за белоснежными блестками, что перебегают с одной пряди на другую. Слабый ветер чуть убирает с его глаз, по сему виду, давно не стриженую челку, и сквозь оставшиеся, болтающиеся на ветру волосы он видит, как, подобно этим солнечным зайчикам носится среди травы Руфус. Последний, полный энтузиазма, ныряет в траву, и Макконахи хотелось бы прыгнуть вглубь листьев за сеттером, и если бы там, хотя бы, было чуть глубже, чем есть на самом деле, Йохан непременно бы последовал следом.

[indent] — Эмм, — Йохан отпивает купленный ему латте и щурится, стараясь сформулировать в голове складную мысль, — ну знаешь, если ты, буквально, просто посмотрел добрыми глазами на человека, а тот уже в голове у себя вообразил, как вы вдвоем проводите остатки ваших жизней, будучи друг для друга кем только угодно — у этого человека, честно говоря, проблемы. — Йохан делает еще один глоток и опускает стакан. — С головой, как минимум.

[indent] Руфус выныривает из травы и ныряет обратно где-то слева от Макконахи, будто бы неугомонный дельфин среди волн. Йохан расплывается в легкой, почти незаметной, но полной восхищения улыбке, когда сеттер взволнованно вертит кудрявым хвостом (видимо, заметив белку или другую радостно парирующую меж травы собаку), и бегает зрачками за ним, словно пытаясь войти в ритм этого движения.

[indent] — Даже если ты был без особых на то причин дружелюбным, а кто-то решил, что ты метишь в лучшие друзья — это их проблемы. Пусть ноют, страдают, да хоть режутся: ты им ничего не обещал, и ни в чем не обязан. Ну бывают такие ситуации, когда никто не виноват: ни ты, потому что всего-навсего был добр в общении, ни они, надеющиеся на дальнейшее общение и не получившие его. Да, может быть, они имеют право на что-то обижаться. Но это не означает, что вина в этом твоя. Больно уж они все какие-то впечатлительные.

  [indent] [indent] От интересного зрелища в виде играющего на улице животного-

Ты будто бы ни разу не видел собаку в парке, да и собаку в принципе, — смеется Оробас, довольный, что впервые за много лет его призывателя выгуляли, подобно такому же запертому в клетке псу.

[indent]  [indent]  [indent] -Макконахи отвлекает только неудобно сползшая лямка рюкзака, стянувшая на плече куртку и давящая на сгиб руки. Он немного дергает плечом, поправляя на нем рюкзак, и всего на секунду (в сознании Йохана растянутую на долгий, почти минутный обрывок) засматривается, как на поверхности чарльзовских очков медленно скользит отражение облака.

[indent] И ведь Йохан такой же впечатлительный.

[indent] Йохан это «ух ты, Оробас, смотри какой у него теплый цвет волос, который в темноте играет глубоким зеленым на самых корнях у макушки»; это «я хочу сфотографировать его ладони с расставленными вширь пальцами, потому что их нежность в сочетании с его пальто эстетичнее старинных книг на бежевой плетенной простыни»; конечно же, это «удивительно, как он может видеть во мне только хорошее — наверное, это такая неповторимая черта характера, которая дословно ему подходит. Будто бы вязанный морковный шарф, будто нарисованный мишка на кофейной пенке его моккачино, будто золотистая оправа очков в тон его аккуратным ласковым веснушкам на лице».

[indent] Йохан готов разделить Чарльза по деталям и каждой из них посвятить четверостишия, в которых будет способен превознести каждое из этих качеств до неповторимости; он может безумно восторгаться изгибу чужого подбородка и считать родинки на чужой шее тайком, пока никто на него не смотрит; Йохан запоминает других людей кадрами и переносит на листы буквами и штрихами, сначала играя в любопытного наблюдателя, а после обращаясь трепетным творцом, который запирается в комнате на замки и не впускает к себе никого, кроме вдохновения и его бесконечного источника — памяти.

[indent] Йохан, бесспорно, впечатлительный. Он видит людей литературными героями своих недолгих писем.

Ты забудешь его так же, как и того парня, чьим музыкальным вкусом восхищался неделю назад, сидя возле него в автобусе? —

[indent] Типа, должен.

Жаль. —

[indent] — Но вот если ты изо всех сил добивался чьего-то общения, прямо таки перетягивал чужое внимание на себя, будто какой-то тяжелый канат, в конце концов получил одобрение, а потом, раз, и оборвал связь — вот это подло. Людям остается думать «зачем ты так рвался ко мне, если просто взял и ушел?». Это неправильно. Окружающие люди — это не способ самоутвердиться в том, что ты всем нужен.

[indent] Руфус проносится прямо перед ногами, и Йохан пугается, в мгновение останавливаясь и делая короткий шаг назад.

[indent] — Это не в упрек, если что: я без понятия, как ты поступаешь с другими людьми. И я не о себе — я знаю, что это мисс Кэмпбелл вынудила тебя работать со мной. Я рад, если тебе правда нравится, что я перестал агриться и вести себя аки мразь-недотрога, а приглашение к себе в гости не было простым актом вежливости. Хотя, в прочем, ты мог и отказаться от занятия, а не продолжать его у себя дома, — Йохан пожимает плечами, — мне кажется, что ты хороший человек, — он улыбается Чарли (весь остывший и, наконец, нашедший место в сегодняшнем по-простому приятном дне) — поэтому: взаимно.

[indent] Стало как-то легче.

[indent] Я был с ним так груб, но он просто взял и забыл об этом. Так просто, будто ничего не было. Как у него так получается?

А должно быть иначе? — Пытливо интересуется Валефор.

[indent] Ну, я бы запомнил такое отношение и точно не настроил себя на общение с тем, кто слал меня к черту.

Да ты и с любезными людьми на общение не настроен, — строптиво цокая языком и медленно, показательно закатывая глаза, Валефор подминает лапки под себя, ерзая на йохановом плече, как на подушке. — Ты вообще очень злой, грубый, гнилой, нудный, депрессивный, вечно недовольный, и в целом весьма неприятный человек, с которым мало кто хочет общаться! — Львенок гордо приподнимает голову, призывая к собственной правоте, но Йохан лишь оскорбленно вскидывает брови.

( в прочем, он согласен с чужими словами, но, честно говоря, ему все равно, что о нем думают )

[indent] Если сейчас же не укоротишь язык и не свернешь ебало, то полетишь им в асфальт.

У меня не «ебало», а мо… —

[indent] Я сказал: завали свое усатое пиздливое рыло.

[indent] Макконахи чувствует, как может дышать полной грудью, и ни смущение, ни предостережение ему больше не мешают. Он скромно улыбается самому себе, когда Валефор понуро опускает мордочку к лапам (как будто Макконахи одержал еще одну победу в ссоре, которой не было), и глубоко вздыхает перед тем, как ответить Чарльзу.

[indent] — Опасный, конечно, но там обычно местные своих не трогают. То есть, меня тоже. Если я нарываюсь на неприятности, то только из-за своей агрессии и острого языка. Ну, сам нарываюсь, проще говоря.

[indent] Когда Чарльз начинает рассказывать о кино, где-то на втором предложении Йохан ловит себя на мысли, что стоит напрячь мышцы челюсти и следить за тем, как бы та от восторга не падала вниз. Чарли во всем своем аристократическом образе, утонченных манерах и слаженной, гармоничной, звучной речью выглядел совершенно соображающим в той теме, о которой шел диалог. Чарли выглядел ценителем кинематографа, его страстным зрителем, и Йохан, в противовес этому, чувствовал свою слабость в соответствующей сфере и отсутствие всякой возможности поддержать разговор. Он виновато поджимает губы, но воодушевленно внимательно пробует каждое сказанное Чарльзом слово:

[indent] — Я… — Йохан опускает растерянные, полные неловкости, глаза к носкам своих ботинок, испачканных в сухой осенней грязи, — я… не видел ни одного фильма из перечисленных, прости. И режиссеров я не знаю, — Макконахи немного грустно бегает зрачками из стороны в сторону, — но я видел пару видео на ютубе о творчестве Тарковского, и это было очень красиво. Как сейчас модно говорить: эстетично. Но я всегда рад пополнить свой запас кинематографических знаний.

[indent] Йохан, непреодолимо плененный аккуратным движением чарльзовских пальцев по собственным волосам, неотрывно следит, как Дэвенпорт прячет за ухо одну непослушную прядку нежного светлого каштана. Он отрывает взгляд от чужого лица, только когда Чарльз подносит к его рукам поводок, но Йохан, ничуть не смущенный своим беспардонным взглядом, лишь молча улыбается, чуть прищуривая от этого жеста глаза.

[indent] — Да какие только не нравятся, во что я только не играл! Готов покляться, что ты не найдешь человека, который прошел игр больше, чем я. — Йохан тихо смеется, осознавая, с какой экспансивностью заговорил о видеоиграх. — Больше всего я люблю шутеры, конечно. Это когда ты бегаешь от первого лица и что-то делаешь. Убегаешь, расследуешь или, стреляешь в кого-то, например. Прости, если ты знал, а я тут умничаю, — Руфус никуда не спешит, позволяя некогда натянутой как струна нити поводка повиснуть между ним и Макконахи, и Йохан не замечает, как начинает наматывать ее на кисть руки. — Я очень ценю в играх графон и миры, которые они создают. Мне нравится то, что играя в чужие вселенные (типа того же «Биошока» или «Скайрима», если ты с ними знаком), ты сам имеешь право решить, на что и в каком количестве тебе смотреть, чем любоваться, куда идти и на какие детали обращать внимание. Мне очень нравится разбираться в чужих вселенных и изучать местную физику, биологию и любую другую науку. — Йохан допивает остатки своего латте и выбрасывает стакан в мусорку на выходе из парка. — Просто, как мне кажется, в играх миры намного обширнее, чем в кино, ведь разработчик никогда не угадает, на что посмотрит в следующую секунду игрок. А в кино всякая деталь на кадре это — заведомая часть сценария. Она должна быть там. Кино позволяет просто не показывать ту сторону, которую ты не хочешь прорабатывать. А если это компьютерная игра, то каждая ебанная буковка должна иметь свой смысл, ведь кто-то пробежит мимо этой вывески, а кто-то остановится и прочтет. Ну и, наверное, мне просто нравится играть.

[indent] Йохан снова улыбается, и Валефор мягко бьет его кончиком хвоста по щеке.

Ха! Сколько раз за сегодня ты уже улыбнулся? Это рекорд! —

[indent] Йохан устало вздыхает и незаметно для напарника дергает плечом.

[indent] — Сколько тебе лет, Чарльз?
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]

[indent] Человек или хрусталь: Йохан отовсюду слышит, что второе легко рассыпается в прах при ударе; расщепляется в осколки при столкновении с чем-то чуть более твердым, чем он сам.

[indent] — Я считаю, что ты не должен думать об этом.

Как будто ты сам легко можешь забить хуй. —

[indent] У человека нет необходимости в твердых веществах, чтобы сломаться; треск, пару звуков, три слога, может быть, крик — и на этом смысл исчезает, будто бы испарившаяся на поверхности вода, но вот-вот ты расслабишься, как на голову капля за каплей мучительно оседают конденсатом последствия. Меньше десятка совершенно незамысловатых и брошенных вскользь слов ( вес их — колибри на полдничном цветке ), а в чьих-то ушах уже гудят тромбы, заглушая какофонию звуков собственными мыслями, бросающимися на тебя как стая гиен, оголодавших по твоему страху. Возможно, что ты, не намеренно, но сломал вот уже пять или шесть человеческих жизней (минимум: изменил), и пока ты, сам того не подозревая, живешь дальше, твой собеседник собирает себя по осколкам, как пытались собрать себя герои «Войны бесконечности».

Как там говорят: что нас не убивает, делает нас сильнее? —

[indent] Возможно, кто-то «умрет» и возродится лучшим человеком. Фонтан эмоций, боль, смирение, апгрейд. Но два из десяти случаев в моей жизни показывают, что твое «слово» лишь бьет как град по крыше. Помнет или сорвет: не иначе. Мне достаточно одного нелепого слова и пиши пропало — перед глазами, казалось бы, ничего не изменилось, но попробуй заглянуть за всю эту мишуру из плоти и фальши, как с досадой обнаружишь, что от прошлого человека уже ничего не осталось. Я такое не раз проходил.

[indent] Я сам бью словами, как палкой. Чарльз тоже. Послушай, о чем он говорит.

[indent] Конечно, в сравнении между хрусталем и человеком, последний от злого слова может сломаться как тростинка на ветру. Без всяких сомнений, Йохан портил жизнь людям, и мог бы испортить ее Чарли, задержись в нем подольше вся мерзкая пренебрежительность. Он на себе успел прочувствовать, как слова умеют убивать-
[indent]  [indent] -амбиции
[indent]  [indent] -смелость
[indent]  [indent] -надежду
[indent]  [indent]  [indent] -человека
[indent]  [indent] — и бьют они безжалостно, со всей силой, такой безвозвратной и сокрушительной. Бывает, что вместо завтрака Йохану хочется бросить в Элизабет «ты не знаешь силу собственных слов, мама (она не знает даже того, что убила своего сына), заткнись!», но вместо этого он давится своими любовно приготовленными сэндвичами с бананом и шоколадной пастой, зажевывая вместе с ними всю скопившуюся злость.

[indent] — Как человек, не один раз оказавшийся на месте тех людей, о которых ты сейчас говоришь, я прошу тебя не думать об этом. У каждого человека своя манера поведения и свой взгляд на мир, и когда для одного поцелуй — лишь приветственный жест, для другого это уже шанс на будущую совместную жизнь.

[indent] Руфус, почти настигший выхода из парка, в развороте скользит по траве, пытаясь схватить зубами торчащую выше остальных травинку, но раздосадовано для себя и забавно для Йохана подпрыгивает тогда, когда ему это не удается. Йохан, преданно увлеченный развлечениями сеттера, забывает о собственной речи всего на несколько секунд, опускаясь на корточки и встречая бегущего в его сторону пса объятиями (он впускает в его кудрявый загривок цвета сушеного мандарина пальцы и ласкает мордочку пса со столь полной удовольствия улыбкой, сколько можно было бы предположить, что до этого собак ему видеть и вовсе не приходилось).

[indent] — Под всех не подстроишься, Чарльз. Если ты так общаешься с миром — общайся дальше. Те, кто переживут это, повзрослеют. Кто сломается — тот не выжил бы в более сложных обстоятельствах. Не думаю, что безответственная любовь к мальчику из школы — это невероятная проблема, которую невозможно решить.

[indent] Йохан поднимается на ноги, продолжая неотрывно следить за Руфусом.

[indent] — Тебе идут солнце, радость и имбирное печенье с теплым молоком. Оставь страдания и боль каким-нибудь фантазерам вроде меня. Это наши проблемы, и мы разберемся. Ты же, как никак, не специально.

[indent] Наступает очередь Чарли обниматься с Руфусом, и Йохан услужливо делает шаг назад, предоставив всю ширину тропинки для хозяина и его английского друга. Чарльз и его пес рядом друг с другом выглядят так, словно являются напечатанным с pinterest’а изображением, которое Йохан приложил к удачно угаданной локации, но вот-вот намеревается убрать, стирая все остатки фантазии с глаз. Опустив отражающую солнечный свет ладонь, Йохан, к счастью, обнаруживает Чарли на месте и даже выдает себя нежной улыбкой, которой улыбаются люди в хороший день, встретив на выходе из дома пробегающего мимо щенка. Однако его улыбки не длятся долго, как не может подолгу усидеть на месте веселящийся в чужих ногах Руфус, и Йохан прячется в тени капюшона, почти неловко возвращаясь в прежние ряды на шаг вперед.

[indent] — Мне тяжело смотреть фильмы одному. Почему-то, у меня не выходит их досмотреть.

[indent] Йохан делает не слишком уместную паузу между своей речью, и взволнованно глотает воздух, осознавая, что замолчал. — Да, спасибо. Я не уверен, что я их все-таки посмотрю, но это мило, что ты готов поделиться любимыми фильмами.

[indent] Если бы Йохан мог, он бы со всей силой затянул шнурки капюшона и остался бы в его тени вечность, покуда бы не устал от демонов, что способны пробраться за ним куда угодно. И дело не в Чарли (боже, конечно же, нет!), а в поселившийся уже давно внутри него нелюбви к миру просто так; и ведь удивительно, как Йохан может так сильно ненавидеть мир и людей, но так искренне восхищаться его красотой, срисованной на бумагу и списанной на свои юношеские стихи.

А он не может поделиться с тобой чем-нибудь еще? —

[indent] Это чем. — Мысли Йохана звучат всего лишь около вопросительно.

Собой, например. —

[indent] Фу, блять, Оробас.

Че фу, ты заебал сидеть дома, у тебя даже друзей нет. —

[indent] И ТЫ ТУДА ЖЕ.

[indent] — Мне кажется, что я слишком глуп для такого. И имею в виду то, чтобы заметить в кадре регресс персонажа или обратить внимание на мусор, что разбросан на втором плане. У меня слишком рассредоточенное внимание для того, чтобы мне удалось долгое время смотреть в монитор, если обстоятельства того не требуют. — Йохан начинает что-то искать по карманам. — Если мне рассказывать продолжительную историю, то через минуту я потеряю суть рассказа, потому что застряну в собственных мыслях, из-за чего мне всегда необходима деятельность, занимающая не только мои уши или глаза, но и конечности. В играх я замечаю детали только потому, что мне необходимо смотреть в экран, чтобы видеть куда я иду. Даже когда я сижу на уроке, я занимаю свои руки чем-либо, иначе погружаюсь в себя, и это проблема, потому что без каких-либо действий я не способен выйти из своей головы. В фильмах мой взгляд расфокусировывается посреди кадра и я задумаюсь о чем-то своем, из-за чего пропускаю все важное. Из-за этого мне всегда нужен человек, что будет вырывать меня из сознания при просмотре и тыкать лицом в «вон смотри это отсылка». — Макконахи достает из внутреннего кармана куртки небольшой пакетик со скрученными шариками табака и разминает содержимое между пальцев. — Конечно, все это творчество потрясающее. Жаль, что не все могут оценить это с достоинством, как это делаешь ты, и смотрят с высоты таких дилетантов, как я. — Йохан сыплет насвай себе в рот, продолжая чуть более шепеляво и неразборчиво. — Я бы хотел разбираться в этом также, как и, например, в книгах. Но я все еще глуп настолько, насколько способен посвятить свою жизнь комиксам и компьютерным играм.

Смотри. —

[indent] — Типо, я тот самый парень, про которого можно сказать, — Йохан копирует манеру речи бабуль, любящих причитать детишек, — «ох уж эта молодежь, ничем, кроме своего компьютера, не занимается!». То есть, я…

Да смотри же ты! —

[indent] Внимание Йохана перехватывает Валефор, устремивший его на долгожданный чарльзовский дом.

[indent] — Воу. — Почти все, что удается сказать Макконахи.

[indent] Птицы, мирно щебетавшие до этого момента где-то позади и даже не мешающие расслышать пять и более демонических тонов в голове, заглушили йохановские уши новой, живой и яркой песней, начатой на пороге дома Дэвенпорта. Где-то внутри Йохан почувствовал себя слишком маленьким для такого дома (хотя и дом, сам по себе, с сомнением мог претендовать на большие размеры), но оценил объем количеством возможно вмещаемых внутри него его, Йохана, комнат. Размеры не пугали его, но были непривычны, что вызывало в Макконахи чувство неловкости и сомнения, позволено ли ему вообще пересекать порог, однако беззаботное и счастливое лицо Дэвенпорта сметало лишние мысли будто бы метла пыль.

Такое чувство, что тебя сейчас встретит дворецкий, да? —

[indent] Ты совсем не успокаиваешь.

Да не ссы, заходи уже, мне тоже интересно, есть ли там прислуга. —

[indent] Да он же не сын нефтяного магната, чтобы мне двери открывал дед во фраге.

Но он сын главного врача города. —

[indent] Просто заткнитесь.

[indent] Вместо слуг Йохана и Чарли встречают стайка домашних собак, различных между собой так, что восхищения у Макконахи скрыть никак не удается. Возле подошедшей к нему самоедской лайки Йохан сразу опускается на колени (рюкзак звонко падает на пол, давая понять, как хаотично смешиваются внутри него йохановский канцелярский ассортимент и школьные тетради, среди которых только одна математика ведется как полагается без населяющих ее вдоль и поперек стихов); самоед аккуратно обнюхивает неожиданного гостя, но Йохан портит всю вежливость встречи своими неугомонными пальцами, что чешут лайку за ушами, на холке, по тельцу и даже на лапах. Самоед, то ли удивленный вниманием со стороны незнакомца, то ли осчастливленный тем, что сегодня ласки будет вдвойне больше, радостно выпускает свой розовелый язык и смотрит на Макконахи своими черными, но бесстыже красивыми глазами.

Это была любовь с первого взгляда? — Валефор, с испуга (три собаки в одном помещении, упаси меня Амаймон-сама!) залезший на самый верх коридорного шифоньера, сквозь дрожащую челюсть оценивал глубину радости Йохана при объятиях с самоедской лайкой.

[indent] — Держу пари, это ты тот прославленный жизнерадостный Саймон? — Макконахи чешет самоеда под ухом, и тот, будто бы в знак подтверждения чужих слов, отбивает хвостом по полу незнакомый всем ритм.

Ты же демон, мать твою, Валефор, не позорься! —

Ты мать то мою не приплетай! —

У тебя ее никогда не было, шавка ты африканская! —

[indent] Юпитер, словно недовольный тем, что первые знаки внимания были оказаны не его великодушной персоне, садится после приветствия с хозяином на пол, приподнимая мордочку кверху. Йохан, чувствуя свою безавторитетную уязвимость, в противоположность псу, опускает голову книзу и медленно выглядывает исподлобья.

[indent] — Месье, сеньор, — Йохан старается найти подходящее обращение к волевому псу, бегая зрачками по всему коридору, — Юпитер, сэр, позволите ли мне прикоснуться к вашему лицу? — Макконахи с поджатой улыбкой трусливо вытягивает к гончей ладонь, почти воображая себя Гарри, который пытается заработать снисхождение гиппогрифа.

[indent] — Это просто потрясающе. Столько собак. Если бы у меня хоть кто-то был, я оказался бы самым счастливым человеком на планете. А… ээ… это мне как бы, — Йохан в спешке указывает на свои ноги и дергает пальцем туда-сюда, — мне типа разуваться же, да? У тебя не в обуви же?
[nick]Johann McConaughey[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2PXEf.jpg[/icon][status]мертвый мальчик-аутсайдер[/status]