[indent] Пять дней назад, проснувшись и увидев спящего у кровати Йохана, Чарли, как и планировал, тихо и спокойно сбежал, с сожалением погладив спящего брата по волосам. Собрав немного одежды на грядущие рабочие дни в саквояж, он забрал с собой Руфуса и Юпитера, объяснив своё отсутствие в кратком сообщении, обещающем возвращение ближе к воскресенью. На душе у Чарли было невыносимо тоскливо и тревожно – ему было не привыкать к разлуке с братом, хотя бы потому, что Йохан имел неприятную привычку пропадать на неопределенные сроки, но сам Чарли практически никогда не становился причиной их расставания, уж тем более, добровольно. И младший из близнецов прекрасно понимал, что и старшему это известно, а это означало, что, хотя бы видимость отсутствия проблемы создать не удастся. Но Чарльз хотел попробовать.
[indent] Когда у Чарли находилось время на обдумывание происходящего, он приходил к выводу, что, конечно, всё это дерьмово, но могло быть куда дерьмовее. Во многом, то была заслуга Астрид, с которой Дэвенпорт раньше никогда не общался близко. Она редко взаимодействовала с другими работниками приюта, предпочитая всё рабочее и свободное время проводить в своём кабинете, но на этой неделе приют опустел, не считая, конечно, животных, их двоих и приходящих время от времени волонтёров. Будто сговорившись, другие работники обросли делами, а начальство разъехалось в отпуска, буквально оставив приют на одного сотрудника и фельдшера-ветеринара, что и стало основным фактором их сближения. Добровольно отказавшийся от общения с Йоханом (длящегося сутками, непрестанно, теперь же перетекшим в обмен скупыми редкими сообщениями), младший из близнецов, буквально, готов был на стены вешаться от окружившего его со всех сторон одиночества уже через десять часов, поэтому, к концу первого дня он не выдержал, и предпочёл вешаться не на стены, а на Астрид, у которой, впрочем, как и у многих других до неё, не нашлось сил сопротивляться естественному обаянию и доброте Чарли. Её сопротивления хватило на день – девушка старалась говорить как можно меньше, довольно часто игнорировала обращённые к ней вопросы и вела себя отстранённо, но к концу второго дня Дэвенпорту удалось её разговорить – оказалось, Астрид живёт в Рэдфилде около года, в съемной квартире, ближе к центру, и всё это время работает в приюте, практически безвылазно, ни с кем не общаясь («теперь ты можешь общаться со мной, если хочешь»). Разговоры обычно протекали за работой, которой оказалось немало – волонтеры, будто напоровшись на какую-то золотую жилу, каждый день доставляли все новых и новых животных, которым требовались лечение или уход, и все силы Чарли, преимущественно, уходили на лечебные заклинания, незаметно от его напарницы. Несмотря на то, что светлая магия была куда проще к исполнению и менее энергозатратной, Чарли все же почувствовал себя невыносимо изможденным к концу нескольких дней практически непрерывной колдовской практики.
[indent] В свободное время Чарли вытаскивал Астрид на задний двор, где стояли видавшие виды пляжные шезлонги в пальмовый узор, которые, как многую другую мебель, притащил кто-то из персонала, под молчаливое согласие руководства. Погода благоволила – в среду вышло яркое солнце, и Чарли валялся в льняной полосатой рубашке, длинных, песочного цвета, шортах и рабочем халате, попивая бузинный лимонад с шампанским. Астрид, в чарльзовой футболке с «Депеш Мод» влюбленно наглаживала очень довольного вниманием Руфуса («он мой самый лучший мальчик») миниатюрными загорелыми руками, глядя на Чарльза поверх его же солнечных очков и рассказывала о том, какие домашние животные были у неё в детстве («никогда даже не думал завести кого-то из ящериц, это так круто!»). Было уютно, и страшно хотелось спать; у Чарли возникало ощущение, будто он знает Астрид уже очень-очень давно, а не всего-то несколько дней, – ему было комфортно рядом с ней, но этого было недостаточно, чтобы перебороть тоску по Йохану или скребущееся кошками на душе, тяжелое, никуда не девающееся и угнетающее чувство. Чарли выложил фото Астрид и Руфуса в Инстаграм, но после просмотра брата почувствовал себя неловко.
[indent] Чарли не пересекался с Йоханом – он понимал, что поступать так с братом неверно, но не знал, каким образом иначе постараться передавить свои чувства к нему, или же как не выдать себя при встрече с глазу на глаз. Ему казалось, что если он сможет расшатать организм достаточно, у того просто не останется сил на то, чтобы питать мысли и чувства, обращенные к старшему близнецу, и младшему станет легче. Часть правды в этом была, только вот чтобы мысли о Йохане действительно исчезли, Чарли пришлось ввести себя в состояние близкое к аварийному. Как можно было догадаться, к вечеру четвёртого дня без сна Дэвенпорт достиг нужной кондиции, правда к этому моменту уже перестал воспринимать информацию на слух; чтобы не уснуть Чарльз постоянно дёргал резинку, висящую на руке, болезненные удары которой на несколько минут возвращали его из полу спящего состояния в действительность, а кондиция кофе в организме стала причиной тремора рук («Чарли, ни тебе, ни твоему брату не станет лучше от того, что ты пытаешься сжить себя со свету. У тебя уже щеки начали вваливаться, а под глазами тени круче смоки, и это очень херово»).
[indent] В первый день Чарли не пересекся с Йоханом, потому что выходил в магазин за кофе и сигаретами, и узнал о визите брата от Астрид, во второй день, услышав знакомый рокот мотоцикла, Чарли в панике вышел через окно второго этажа по водосточной трубе, и старший из близнецов не пересёкся даже с ветеринаром, вышедшей за ленчем по своей очереди, не то, что с братом, который перелезая через живую изгородь умудрился расцарапать себе все лицо («твой Йохан решит, что мы тут подрались, когда увидит тебя», - бормотала Астрид, обрабатывая царапины, - «почему ты вообще так панически от него бегаешь?»).
[indent] На третий день Дэвенпорт уснул во время посиделок на шезлонгах, буквально на час, а когда проснулся, узнал, что Йохан уже заходил («он выглядел очень расстроенным, Чарли, мне кажется, тебе нужно с ним поговорить! Как долго ты будешь издеваться над братом? И голодать, кстати, - ты же не ешь ничего кроме того, что он приносит»).
[indent] В эту же ночь они с Астрид безумно набрались виски и проговорили до утра. Начал, разумеется, изливать душу Чарли, - измеряя комнату вдоль и поперек нервным шагом, с хорьком на руках, он поделился роковым увлечением собственным братом, всеми мыслями относительно этого вопроса, полными самоуничижения и презрения к себе, и, наоборот – полными нежности и обожания направленными на брата, а затем, в своей детской манере, разрыдался, обнимая её колени, и ненадолго ему стало легче, потому что держать все в себе было невыносимо тяжело. Астрид гладила его по голове и говорила о том, что Йохан Чарли тоже любит, она заметила, и Чарли просто нужно набраться смелости и поговорить с братом. И что любовь к родному брату не повод так себя корить – ведь он, Чарльз, один из самых добрых людей, что она встречала, несмотря на то, что они общаются всего ничего. А потом пришла очередь самого Чарльза слушать о том, как сложно было сбежать (и не раз) абьюзивного мужа-копа и спрятаться от него в этой глуши, как страшно порою возвращаться домой, в пустую квартиру – ведь она всё ещё ждёт, что он найдёт, ведь он всегда находил. Поэтому она старается не контактировать с людьми и не бывать дома – чтобы не подставляться («я постараюсь помочь всем, чем смогу, по крайней мере, теперь ты не будешь одна, верно?» - уверял Чарльз, перебирая чужие бледно-карамельные волосы). Сочувствие, направленное на девушку, отвлекло младшего из близнецов от собственных переживаний, и после того, как Астрид заснула у него на коленях, сам Чарли, поражённый её историей, не смог уснуть, несмотря на то, что не спал уже третью ночь – в голове всё крутилась мысль о том, что, по сути дела, он делает проблему из ничего, ведь они с Йоханом, оба, живы и здоровы. Однако, это не стало достаточно сильной мотивацией, чтобы преодолеть свой страх вернуться домой под крыло брата обратно, и четвертый день, после того как проснулась Астрид, он отработал на равных с ней.
[indent] В субботу Йохан не появился, но Чарли, периодически застревающий расфокусированным взглядом в пространстве с благоговейным туманным ничто в голове, даже не заметил этого. Как и ход времени, чувства голода, или того, что он периодически засыпал стоя, положив подбородок на клетку. К вечеру, сложив руки на груди, Астрид возникла перед ним и строго вручив его вещи, заявила, что отвезёт Дэвенпорта домой. Чарли, разумеется, заупрямился, насколько это было возможно на четвёртую бессонную ночь, но Астрид была непреклонна, потому почти силком усадила младшего из близнецов в машину, и вбив координаты дома на навигаторе довезла его прямо до порога, заботливо открыв дверь ключом, который Чарли не удавалось удержать в ватных пальцах.
[indent] Было около часа ночи, и коридор встретил Чарли убаюкивающей темнотой. Подсвечивая путь телефоном, Дэвенпорт поднялся на второй этаж, дважды запнувшись на лестнице, и минуты на две задремав лицом в перила. В комнате, к молчаливому удивлению младшего близнеца, не только горел свет, но был ещё и Йохан, который напрочь вылетел из головы Чарли, в общем-то, как и все мысли вообще. Невнятно поприветствовав его и вяло ответив на вопросы, которых даже не расслышал, он, с блаженной пустотой в голове, расшнуровал кроссовки и упал на подушку, даже не потрудившись переодеться в пижаму из свободной рубашки и клетчатых брюк, хотя сначала честно попытался расстегнуть третью пуговицу и манжеты.
[indent] Спал Чарли без сновидений и очень крепко, просыпаясь несколько раз буквально на пару секунд, один в ночной темноте от прохлады, тянущейся из открытого настежь окна мазнув взглядом по кровати Йохана, второй – на рассвете от бьющего в глаза солнечного луча, проникшего сквозь промежуток между шторами. Спрятав голову под одеяло, Дэвенпорт снова погрузился в тёплую полую темноту, и в следующий раз очнулся уже ближе к вечеру, наверное, в обед. Солнце спряталось за тучами и больше не светило в глаза, одеяло приятно покоилось в объятьях Чарли вместе с подушкой, прикрывая плечо и бедро, а сон так и не хотел уходить. Из-за приоткрытой двери слышались голоса Йохана, и, кажется, Сары, но это было не очень важно. Перевернувшись на другой бок, Чарли снова погрузился в сладкую дрему (может быть, на час, а может быть, на пять минут), пока не услышал звук закрывшейся изнутри двери, а затем шаги босых ступней по паркету. Дэвенпорт недовольно промычал что-то нечленораздельное сквозь сон, а затем матрац продавился под чужим весом.
