name: CHARLES RUE* BIRDWHISTLE
|
| ACT I |
|
vasily kalashnikov — uta's grotto; keaton henson — field; sea oleena — swimming story; angelo badalamenti — love me; chelsea wolfe — house of metal; angelo badalamenti — l'anniversaire d'Irvin; unravelling — harry escott; the cimatic orchestra — dawn; vasily kalashnikov — song to bodho; trevor gureckis — the puppet;
[indent] он прикасается к чужим вискам — сначала pollex, minimus, и только затем остальная ладонь. чужая кожа мягкая и тонкая, словно младенческая, тёплая от боя кровотока под ненадёжным укрытием пневматизированной кости. приложив немного усилия, можно смять её, проникнуть глубже, в эту пустую голову. окончательно убедиться, что кроме серой мышцы и красной крови в ней не скрывается ничего ценного. чарли думает об этом отстранённо — сизое море заискивающе плещется у его ног, приветствуя шестую метку, брюки липнут к лодыжкам, а немытое солнце мичигана встречает новый день, в лиловой органзе восставая из очертивших горизонт пучин.
[indent] эти люди верят, потому что привыкли верить. верят бессильно, отчаянно и наивно, как того требовал бьёрн, что не давал чудес иных, нежели сводящих с ума своей недоступностью. скорее, он удерживал смертных, как истощённых цепных псов, своей беспощадной, языческой жестокостью, мрачной, хтонической непреклонностью. он выработал в них особое, тупое раболепие, скотское, коллективное, жалкое. чарли не такой, как его предшественник, но никто не смотрит ему в лицо без просьбы, хотя ещё вчера не оставляли без тихого восхищения — каждый видит за его крылатой спиной обугленную тень, тёмное наследие хёвдинга. от исполнителя желаний, выпускаемого к толпе ради дешёвого подтверждения существования лже-бога, он опустился до карателя. чарли не возражает — так проще. сквозь призму страха им видится доброе сердце, но ведьмак не знает, доброе ли оно — то, что ему подарили. собственное — осколок, горит в груди как раскалённая, настоящая жёлтая звезда — ему, кажется, ни добро, ни зло неведомо.
[indent] беспрекословное поклонение сорока голов человеческого скота, шесть трупов и перекуроченные ножницы — всё, что оставил бьёрн. он не был чарли отцом, наставником или покровителем — лишь незнакомцем, внёсшим трагичные изменения в ход его судьбы. ножницы ведьмак носил с собой, просто, чтобы помнить — хёвдинг точно мёртв, и вернуться не сможет. ни призрак, ни живой не произнесут его имени, ни один предел не схоронил частицы уродливой души. он больше не откроет глаз, ни человеком, ни зверем, ни насекомым. никто о нём не вспомнит. лишь чарли останется последним носителем памяти о бьёрне фальке, а затем и он забудет. забывает уже — время в обители, открывающей врата стоит сомкнуть веки, текло столь медленно, что несколько лет обернулись для чарли гораздо большим сроком, призрачными десятилетиями. в воспоминаниях, промежуток между насупленными бровями и мягким подбородком становился всё шире и темнее с каждым днём-месяцем. он не помнит глаз, потому что почти не смотрел в лицо хёвдингу, но помнит руки — потому что они ломали.
[indent] бьёрн верил в землю — жадную, первозданную, стенающую и вечно голодную. она просила, она хотела и принимала, а он давал. едва ли дух мог шептать ему на ухо, нет — бьёрн был просто безумцем, настоящим сумасшедшим. чумой, проказой, что убивала беззащитных. путь развития этой болезни был лишь один, и оканчивался он смертью. в прочем, как почти любой путь под жёлтым солнцем и серой луной — от того, кажется, никто не поразился тому, что именно в смерти заключается истинное спасение. несчастные словно ждали услышать нечто подобное — им не вернуться к нормальной жизни, они знают. как овцы на бойне, что, в последний момент, угадывают дыхание смерти в приложенном ко лбу ледяном дуле. чума бьёрна должна была задохнуться в самое себе.
[indent] ведьмак убивал их не из желания, но из безысходности. так, казалось, будет правильно. так, казалось, будет справедливо — его сестры горели в ритуальном огне, но он предлагает путь милосердный, безболезненный. его месть была нежна. дивитесь щедрости — они дивились.
[indent] женщина, что раболепно ждала своей участи, жила здесь ещё до того, как четырнадцать лет назад, относительно молодой, бьёрн привёл с собой осиротевшее чудовище. от слова чудо, разумеется — мужчина, с посмертной маской вместо лица, рассматривал ребёнка словно бездушное, искусственное диво.
[indent] чарли не говорил по-английски, жил в полуразрушенном фермерском доме и питался ежевикой, кореньями да мышами, с привычкой усвоенной в гнезде матери. непогода, зима и случайность не погубили его лишь благодаря арнас — ослабевшему божеству, явившемуся на зов жреческого артефакта, показавшегося пятилетнему ребёнку очаровательным сокровищем, сияющим в солнечных лучах на прилавке антикварной палатки. арнас осталась с ним, просто потому что её давно никто не звал, а маленький колдун ещё вырастет, стоит немного подождать. вырастет и принесёт плоды, которых хватит на большее, нежели отбивать куски своей обители у жадных астральных чудовищ.
[indent] арнас — сухая, как соль, томная, как приморский воздух, нежная, как сад — она позволила себе полюбить его, не как мать, но, скорее, как бабушка, или как хозяйка удивительно талантливого выставочного зверька. гордость, радость, маленькое умное животное, хрупкий птенец с сухоцветными косточками. нужно следить, чтобы не убежал, чтобы не отравился, не заболел. чтобы мародеры и подростки не забрались в его ветхий дом. она научит чарли говорить на санскрите, колдовать, писать и выживать. но этого всего окажется недостаточно, чтобы уберечь чарли от бьёрна, мать его, фалька.
[indent] плоть под чарлиной ладонью холодеет. галит, в первую очередь, поражает нервную систему, пробирается в вены, поглощает интерстициальные жидкости, затем принимается за внутренние органы, оставив кости и связки мышц на десерт. весь процесс едва ли занимает более пары минут. белки глаз становятся прозрачными, и даже изгиб ресниц превращается в камень. последней становится душа. её они делят пополам. сердца наполняются лимфой, остаток же растворяется в астрале. возможно, однажды все эти люди смогут вернуться и стать кем-то лучше. кем-то больше. безымянный берег теперь украшен статуями из галита — покорно и молчаливо ставшими на колени перед своим последним чудом.
[indent] свидетели наблюдают безмолвно, с меланхоличным трепетом. кажется, в тишине этого обряда им видится что-то нежное, несравнимое с полыханием жертвенных огнищ и страшными криками. море пахло диметилсульфидом и ничем, в отличие от зловония обугливающейся плоти. их завораживает безмятежность этой смерти, что действительно может быть принята за возвышение. что действительно может им быть.
[indent] когти тихо стучат по чужому лбу, а волна рукоплещет очередному театральному акту как благодарный зритель. арсан поднимается из тени. морской воздух и частицы соли, что чарли вечно носит в своих карманах, ткут её новое тело — и длинные извилистые пряди ослепительно белых волос, и строгое лицо. её глаза, кожа, ресницы и даже зрачки — лишь белизна различных оттенков. такая, от которой хочется плакать — боль и восхищение. она касается чарлиной руки — волны не тревожат полупрозрачных одежд, но её волосы вьются змеями вокруг его локтей, как путы, совсем неощутимо.
[indent] чарли никогда не понимал, о чём думает эта женщина, пока они не заключили контракт. теперь её девятое сердце, подсказывало то, о чём не могло сказать каменное лицо — идеальное, как у статуи.
[indent] в этом они были похожи — в прочем, чарли весь вырос, забирая у арнас самое лучшее, как подобает детям. он становился старше на её сказках, легендах, наставлениях, лимфе, на историях о промежуточности миров, беспокойных духах, голубиных безмолвных башнях и чёрных снегах, о колдовстве, океане и его детях, зеркалах и безмолвие. в её научение иной взгляд на мир, на жизнь, на душу — взгляд божественный, далёкий от страстей. неспособный изменить, но достаточный для обременённого плотью создания, чтобы погрязнуть в мезостилоне масштабов, между властителем, мыслящим блоками, и простой душой — не человеческой. божеству, запертому в пустом мире тысячилетиями страшно хотелось получить себе собеседника. таинство становится частью чарлиного существа, отторгающего кожу мира, будто лишний антракт. он не соблазняется им, оно просто вплетается в мысли, полученное им словно бы по праву рождения — этакое превосходство. ведьмак совмещает в себе тёплую натуру, порой мягкую и жалостливую, любущую и увлечённую, бесхитростную и мягкую, со скучающим, отрешённым наблюдательством, усталой мудростью, холодной жесткостью. вторая берёт верх там, где нет сердечных привязанностей — с ними не может бороться и госпожа, у которой на восемь причин больше любить сильнее.
[indent] ей сентиментально и человечно не хочется терять — никогда. она без сожаления меняет часть птичьего, слабого, в сравнение, сердца, на своё — девятое, самое живое, жемчужное ретивое — прохлады, красоты и цветения, чья окаменевшая соль, ликорисы и перламутр тают в свете искр осколка, сохранённого ей своему дитя — немеркнущего солнца, запертого в клетке рёбер. слияние создаёт его новое сердце, похожее на май, что цветёт, и ноябрь, что гложет кости. оно наделяет промежуточностью. то ли колдун, то ли птица, то ли птица, то ли, теперь, бессмертный дух — перекрёсток, оглушающий своим лейтмотивом.
[indent] — если взглянешь в толпу, то заметишь лишнее слово, — молочные пряди пляшут на чарлиных плечах, как метель, вьются, как ростки, она не улыбается, но и не встревожена. уже знает, что будет дальше, но не рассказывает. было бы опасно — не стала бы молчать, и ведьмак остаётся расслаблен.
[indent] чарли не смотрит. все ждут, что он скажет. господи, они даже до дома добрести не могут без указки? он даёт отмашку, и безвольная, поредевшая за два года толпа, послушно разбредается, даже не затушив уже бесполезных фонарей. сомнамбулы, как есть. этого жеста было достаточно, чтобы разглядеть лишний элемент — мужчина лет сорока пяти на вид и не двинулся с места, пока остальные обходили его с осторожностью речного потока, омывающего валун, даже не замечая.
[indent] — ты заинтригован, priya? посмотри внимательнее, ведь это он здесь всех убьёт.
[indent] — aryāṇī, славно, что это буду не я.
| ACT II |
|
bobby krlic — gassed; king kern — in coclusion; arkadiusz reikowski — the red room; missio — losing in my mind; the acid — tumbling lights; jarboe & kris force — forest theme; плачь земля — порча разрушения; радость моя — русская смерть; плачь земля — хвоя: theodor bastard — darkness;
[indent] сначала умерли астрид и айрис — одинаково высокие, тонкие и тощие, измождённые и светловолосые. осенние ивовые ветви, рыдающие над зацветшим прудом. никто не знал, сколько лет они уже прожили вместе с бьёрном, но обе верили ему и страшно боялись, передавая свой ужас остальным.
[indent] однако, они заменили чарли мать, одну — вместе.
[indent] учили, как могли, любили изо всех сил, оберегали, как умели. он испытывал к ним болезненную, отчаянную нежность вперемешку с жалостью.
[indent] затем умерла фрейя — его любимая сестра, самая верная подруга. злая, упрямая, выносливая и бесконечно свободолюбивая. она подбивала брата летать в город, избегая изоляции, и ничего не боялась, смеясь над злым хёвдингом, словно над карикатурным злодеем. и ей же разорвало голову на кусочки выстрелом из помпового ружья.
[indent] следующими погибли элоиз и брук — чарли не видел их смерти, отсиживая своё в подвале с переломанными крыльями и лодыжками. заточение всегда было поводом провести лишние годы в медлительной обители, где и усваивалось им основное колдовство, переживались беды, боль и невзгоды. элоиз и брук были младшими детьми, его ответственностью, оставшейся лишь безымянными могилами на импровизированном кладбище.
[indent] осталась только алиса, которой не было и семи. она прожила в общине ещё год после произошедшего, но потом чарли оставил её на пороге полицейского участка того городка, в котором они с фрейей глазели на витрины, воровали вещи и еду, сидели в забегаловках, пытаясь понять, какого жить так постоянно, а не праздником, урывком. так было лучше для маленького ребёнка.
[indent] и жизнь, и смерть бьёрна оказались в старых ножницах. тот не человек — было ясно и глупцу, но после признания айрис в том, что последний год она травит хёвдинга крысиным ядом, сомнений не осталось. десятилетия, проведённые в обители, были потрачены на размышления, где же мог быть спрятан оракул. финальной чертой стал обмен сердцами и контракт — потому что иначе не хватало сил даже на поиски, потому что иначе арнас боялась, что в один прекрасный день бёрн выселит из тела ведьмачий ослабленный дух — зачем же он ему ещё был нужен, нежели ради оболочки?
[indent] живая лимфа придала арнас сил почувствовать запрятанный оракул.
[indent] чарли рассматривал его с отстранённой тоской.
— железки и мешка костей достаточно, чтобы сломать столько жизней?
— ichchha stah shlesha.
[indent] новое сердце, сливаясь с осколком старого, болело, холодило. горело куском льда в груди, чужеродное и примиряющееся, освещало вены пустотной белизной просторов обители, пока, медленно поднимаясь, топи заливали этажи. почерневшие от злобы, руки арнас, руки утопленницы, возникали из густых, гнилых недр, словно хищные пираньи, а чарли шёл и шёл, и топи не касались его ступней, только тени поглощали тело, делая полупрозрачным, как кусок шифона. они нашли хёвдинга и чарли спросил - зачем это всё? но не услышал ответа. бьёрн всегда выглядел, как наскальный рисунок. из открытого рта его, на служении, казалось, посыпется сырая земля и черви. может, и хорошо, что он молчал.
[indent] топи поглотили тело, а арнас растрепала сгнившую душу, так, как порой дети балуются с едой, приводя её в негодность.
[indent] хёвдинга не нашли, но люди считали, что собственный бог покарал его за что-то, а они — следующие. жертва может быть пригрешением?
[indent] они были почти правы.
| ACT VI |
|
vasily kalashnikov — sister's greenhouse; arkadiusz reikowski — memorie's from the child's room; asche & spencer — opening bridge; nine ich nails — the great below; akira yamaoko & arkadiusz reikowski — sadness; vasily kalashnikov — window to the past; theodor bastard — dissappearing; zizz studio — sin; аигел — чудовище;
[indent] незнакомца звали кай. он подал чарли руку, и на ощупь та оказалась, словно первый снег: выпавший, когда недостаточно холодно, но тепла ещё долго не будет. их разговор был непродолжительным, как и прогулка. за это время утро окончательно наступило, а будущее определилось — арнас жаловалась, что кай думает слишком громко. кай, в свою очередь, жаловался, что она сияет слишком ярко — на солнце смотреть, кажется, проще, да и лопочет совсем непонятно. смотреть на арнас чарли было легче, чем на кая - взъерошенного, в вырвиглазной гавайской рубашке. в этом постном месте он казался одновременно лишним элементом и глотком свежего воздуха. в прочем, слишком насыщенного, до головокружения.
[indent] кай шульц решил его, чарли, забрать — одно только желание этого случайного визитёра проштопало будущее, как сошедшая с ума швейная машина. эта идея не была озвучена — арнас прошептала на ухо, а кай будто решил, что чарли уже его понял, и ничего более говорить не требуется. ему, ещё далёкому, непонятному, казалось, сопутствовал вечный маскарад — пёстрый карнавал с ноткой загадки. слушая истории о чужих детях (кажется, слишком великовозрастных для подобного статуса), с которыми, по всей видимости, предстояло познакомиться, и отвечая на вопросы о себе, чарли удивлённо вздрогнул от попытки расправить крыло— «какие они огромные, да ещё и разные. а поднять меня сможешь? тогда донеси до машины!». ведьмак рассмеялся. искренне и легко, впервые за долгое время — здесь больше не было поводов для смеха. а потом действительно донёс. окружающая безнадёга делала чарли холодным и безрадостным, но в шульце, от которого даже совсем не тянуло животворящей лимфой, казалось, жизни больше чем в тех, у кого её до краёв.
[indent] чарли оставался здесь, в этом опустевшем доме, медленно скармливая своей спутнице дух за духом лишь бы ещё ненадолго задержаться в статусе кво — идти ведь больше некуда, и искать нечего. раньше он хотел сбежать вместе с фрейей, разделяя её цели — отправиться в майами, посмотреть на золотые ворота и побывать в йеллоустоуне, найти её родителей, завести маленькую квартиру и грошовую работу, с которой можно было бы начать совершенно другую жизнь, но смерть сделала всё это бессмысленным.
[indent] чарли жил колдовством — сотворением, сигилами, опытами, лимфой и её чудесами, а в мирском одиноко терялся. нормальной жизни никогда не было, только тот заповедник, что создал хёвдинг для него и сестёр, будто для краснокнижных животных, которых сам и растрелял в порыве безумия.
[indent] здесь же, хоть и в относительно ультимативной форме, предлагалось будущее с гарантом. от кого-то, самое главное, совсем не напоминавшего бьёрна.
[indent] кай был таким старым, что чарли мысленно пошутил, что, может, он хоть в половину возраста догнал его дорогую госпожу, и та тихо рассмеялась. должно быть, прожитые годы позволяли ему видеть насквозь такие души, как его — совсем потерянные? хотя, он видел явно куда больше, чем это.
[indent] на прощание, чарли оставил в чужой ладони свой жреческий жетон. тот, с которым его нашла арнас, явившаяся на зов достигший белоснежных полей и морей её опустевшей обители. между тем, пальцы шульца, смуглые и жесткие, хранящие больше силы, чем он мог представить, сжали металл осторожно, будто на пробу. чарли вложил, и сказал с улыбкой, не теряя привычного сонливого спокойствия:
[indent] — я люблю прямоту. не знаю, для чего я вам понадобился. мы не оружие, я не диковина. польза моя сомнительна, а мороки много. но вас это будто не смущает. будто вы уже всё знаете, и смысла говорить никакого нет, — промолчав, продолжил, — если соберётесь вернуться и действительно убить оставшихся людей, держите жетон при себе. так лимфа пойдёт на дело.
[indent] ветер трепал потемневшие пряди, и венок из сухих цветов, и ритуальный жемчуг, ворованные опалы, лунные камни, издававшие тихий холодный звон. он не знал, действительно ли за ним вернуться, но арнас не смутил его жест — она, заскучав, скрылась в тенях, и те, бледные, будто светящиеся изнутри, трепетали, извиваясь, как подводные рефлексы.
[indent] он бы соврал, сказав, что не ждал. всё же, что-то человеческое в нём оставалось, заинтриговано ожидая верного часа, но в день, когда арнас с пробуждением вежливо порекомендовала ему начать собирать вещи, появившись из-за спины в отражение зеркала, чарли почувствовал себя наудивление успокоенным. с одной стороны, он уже решил наведаться в места своего раннего детства для поиска смыслов, с другой — необходимость в сомнительном плане отпала, и это приносило облегчение.
[indent] солнце, скудное и серое в этот день, оставляло бледные пятна на мутных, зеленоватых стёклах. апрель тщедушен, но жизни в этом месте и так уже давно не было — мёртвое всегда остаётся мёртвым. свет стремился подчеркнуть бумажную безжизненность белых сиротских стен. годы, краткие, как миг, смогли озарить эту безжизненную пустыню, но всё померкло. выдуманные игры, скромные праздники и фантазии остались за чертой. приют стал просто приютом, которым, должно быть, был прежде, чем бьёрн его нашёл. чарли не трогал сестринских вещей, только вскрыл тайник фрейи - между ними не было секретом - чтобы забрать старые рисунки и фотографии, оставив нетронутыми украшения, телефон, сладости и прочие достояние нормальной жизни, хранить которые можно было только под половицами.
[indent] он наблюдает за смертью совиными глазами, летая от окна к окну. долго держать форму зеркала у него не получается, но много времени и не требуется — ему едва удаётся рассмотреть тёмнокудрого юношу, с движениями ланцетно вострыми, складно, но резко быстрыми, даже учитывая особенно хорошее птичье зрение. он сопровождает его некоторое время из любопытства, а потом упархивает на поиски кая, который неспешно прогуливается вокруг, оглядывая местность и оперившиеся клёны, будто затеяв прогулку. для него всё, должно быть, мелочи. а для чарли? наверное, тоже.
дополнительно [ @evan_larose ]
<!--HTML-->
<style>
html,
.root {
padding: 0;
margin: 0;
font: 12px;
}
body {
font: menu;
font-size: 1rem;
line-height: 1.4;
padding: 0;
margin: 0;
}
section {
padding-top: 2rem;
width: 100%;
margin: auto;
}
details[open] summary ~ * {
animation: open 0.3s ease-in-out;
}
@keyframes open {
0% {
opacity: 0;
}
100% {
opacity: 1;
}
}
details summary::-webkit-details-marker {
display: none;
}
details summary {
width: 100%;
padding: 0.5rem 0;
border-top: 1px solid #c2c2c2;
position: relative;
cursor: pointer;
font: 1.2rem Spectral;
font-weight: 300;
list-style: none;
margin-bottom: 6 px!important;
}
details summary:after {
content: "*";
color: black;
position: absolute;
font: 1.82rem all-petite-caps;
line-height: 0;
margin-top: -1rem;
right: 0;
font-weight: 200;
transform-origin: center;
transition: 200ms linear;
left: 525px;
}
details[open] summary:after {
transform: rotate(22deg);
font-size: 18px;
}
details summary {
outline: 0;
}
details p {
font: 11px Arial;
margin: 0 0 1rem;
padding-top: 1rem;
}
.headline {
width: 667px;
font-size: 15px;
text-align: center;
display: block;
margin-left: 47px;
line-height: 16px;
padding: 10px 0px;
}
.title1 {
font : 600 24px Spectral;
line-height: 24px;
}</style>
<section>
<details>
<summary><span class=headline><span class=title1>CONSTITUTION</span>
<br>HYBRIDIZATION AND BODY<br>
<small>brain or heart or hand or eye.</small></span></summary>
<p>
— гибрид лурка (колдуна) и якши (химеры);<br><br>
— «зеркалом» является <i>tyto alba</i> - сипуха обыкновенная;<br><br>
— <a href="https://i.ibb.co/DrvR0LM/wings.jpg">размах крыльев 4,2 метра</a>, одно крыло соответствует расцветке <a href="https://i.pinimg.com/originals/ea/08/50/ea0850f48c2db7ebfcbb9e86eaa44c9b.jpg">tyto alba</a>, второе — <a href="https://www.joelsartore.com/wp-content/uploads/stock/BIR070/BIR070-00039.jpg">tyto longimembris</a>. способен подниматься в воздух на высоту примерно до 25 метров, полёт абсолютно бесшумный из-за очень мягких и нежных перьев;<br><br>
— в зверином обличье выглядит как <i>tyto alba</i>, но крыло <i>tyto longimembris</i> сохраняется;<br><br>
— когти на руках и ногах тёмно-коричневой расцветки, аналогично сипушьей. очень острые, но не являются ловушкой, как у сов;<br><br>
— дальнозоркость, +3. из-за тапетума глаза отражают свет. ночное видение слабее, чем у «зеркала», но лучше, чем у человека;
— умеет урчать, шипеть, ворковать, клекотать и издавать прочие звуки, аналогично сипухам. звуки бывают как самостоятельными, так и выступают подложкой голоса. являются эмоциональными индикаторами, и возникают как ненамеренно, в зависимости от чувств, так и используются специально;<br><br>
— скелет, по птичьему подобию, облегчён пневматизированными, но хрупкими костями; <br><br>
— перенял много привычек и особенностей «зеркала» — моногамен, склонен к ведению ночного образа жизни. как и tyto alba нередко выделяет в компании или сообществе одного конкретного человека, которому сильно привязывается и доверяет больше остальных;<br><br>
— гибкий, ловкий, выносливый и бесшумный. хороший пловец, так себе бегун и плохой боец — хрупкие кости причина для избегания любых прямых столкновений. навыков владения оружием не имеет, периодически использует нагинату, но исключительно как проводник лимфы;
— обладает слабым здоровьем — легко простужается, тяжело болеет, быстро устаёт, но старается защищать свою уязвимость при помощи колдовства и артефактов; <br><br>
— рост 184 см, вес 50 кг;
<center><a href="https://ibb.co/tLjqj60">*фулл</a>
<img style="width:100%"src="https://i.imgur.com/2BixIr5.jpg"></center>
</p>
</details>
<details>
<summary><span class=headline><span class=title1>ABILITY</span></b>
<br>WITCHCRAFT SKILLS<br>
<small>the more, the more, the more, the m-</small></span></summary>
<p>
— <i>бытовая магия</i> — вышколена так, что от зубов отскакивает. любая уборка, уход за садом, готовка, несложная починка предметов с условием знания их строения, восстановление битого, не требуют никаких усилий. вот она, ваша самая лучшая горничная;<br><br>
— <i>псионика</i> — преимущественно, ментальное воздействие при помощи иллюзий. способен создавать как убедительные и разнообразные видения, изменяя восприятие обстановки, так и навязывать ощущений и идей. одна из самых проработанных сфер колдовства; <br><br>
— <i>артефакторика</i> — способен к уверенному созданию артефактов средней сложности, при тщательной подготовке и проработке, созданию уникальных вещей, хоть и далеко не идеальных. одна из самых любимых и вызывающих наибольший интерес сфер, в которой чарли постоянно совершенствуется и обучается; <br><br>
— <i>медиумизм</i> — с детства путешествует по астралу, хорошо чувствует и понимает его, благодаря чему как легко ориентируется в правилах, так и использует лазейки между ними. не обладает конкретными навыками для поиска душ погибших или воспоминаний, осваивает по мере необходимости. способен с лёгкостью находить прорехи между этажами, свободно перемещаясь по всему пределу астрала. хороший охотник на сущностей, и, соответственно, на лимфу;<br><br>
— <i>анимагия</i> —самая сложная для освоения область колдовства из практикуемых. способен превращаться в зеркало, tyto alba, но с трудом удерживает форму дольше четырёх часов, как и контролирует звериные инстинкты, поэтому преимущественно обращается ради развлечения, а не для пользы;<br><br>
— какие-то вариации <i>боевой магии</i> хорошо использует исключительно в астрале против сущностей, в плотном же мире способен к касту только нескольких заклинаний, и то больше для самозащиты, ибо даётся очень сложно;<br><br>
— не способен даже к малейшему <i>ясновидению</i>, <i>лекарству</i> или <i>предвидению</i>, в этих вопросах предпочитая пользоваться чужой помощью. вряд ли способен сварить <i>зелье</i> без тщательных инструкций, не имеет никаких представлений об <i>алхимии</i>;<br><br>
— <i>аура</i> — в его присутствие, и особенно, при колдовстве, возникает ощущение лёгкости и безмятежности, будто от присутствия на прохладном и утреннем морском берегу по весне;<br><br>
— талантливый ведьмак с отличным уровнем подготовки. контракт дающий дополнительные запасы лимфы, увеличивает и без того выдающиеся возможности. колдовство — и хобби, и основная стезя, которой отдаётся большая часть жизни, стараний и терпения. чарли обучается с самого раннего детства, арнас тщательно готовила его, как жреца, а в виду изоляции времени на практику было больше чем у многих, потому, несмотря на возраст, чарли опытнее, чем ожидается; <br><br>
— основная часть практикуемого колдовства сводится к использованию сигилов, активирующих их сочетаний жестов и кратких заклятий. очень часто, реализует сигилы при помощи бумажных карт, аналогичных офудо или некоторых форм сикигами. любые вербальные заклинания стремится преработь и преобразовать в сигилы;<br><br>
</p>
</details>
<details>
<summary><span class=headline><span class=title1>TRAITS</span><br>
CHARACTER AND FEATURES<br>
<small>the sun was divided, and this is its wound.</small></span></summary>
<p>
— intp, левша, сангвиник;<br><br>
— аркан: колесо фортуны;<br><br>
— cдв (синдром дефицита внимания невнимательного типа)<br><br>
— саркастичный, вечно сонный и витающий в облаках. спокойный, вдумчивый и неспешный, приходит в оживление только в моменты увлечённости. малознакомым всегда кажется отстранённым, но всё же очень добрым, безопасным и приятным — тем человеком, с которым хотелось бы сблизиться. умеет быть настойчивым, холодным. с близкими теплеет и сильно смягчается, всегда ласковый, внимательный, заботливый и оберегающий. обладает острым умом и проницательностью — с ним интересно разговаривать и рассуждать, кажется очень зрелым и старше своего возраста, но ввиду долгой жизни в изоляции от социума, часто бывает потерянным, и удивляется самым простым вещам;<br><br>
— обладатель скупой мимики, однако очень понятной и выразительной в микровыражениях, если привыкнуть. по умолчанию кажется сдержанно-доброжелательным; <br><br>
— аффективное присутствие — рядом с ним всегда спокойно и безмятежно, ему легко довериться, но и легко уступить — всегда кажется лучше, чем есть на самом деле, нередко, его ошибки незаслуженно прощаются, и даже отвратительные поступки невольно оправдываются. нравится людям и нередко откровенно этим пользуется;<br><br>
— очень тактильный — прикосновения и птичья вокальность очень важная часть коммуникации, без которой не чувствует себя комфортно;<br><br>
— благодаря воспитанию арнас очень упрямый и цепкий, невозмутимый и уверенный в себе. его очень сложно испугать, смутить или поставить в неловкое положение, а заставить делать что-то против своего мнения или убеждений практически невозможно. из-за своей роли в культе, имеет дурную привычку общаться с другими со стороны силы, например, снисходительно-благосклонно, но старается отучаться от этой манеры;<br><br>
— зеркало хищной птицы сказывается на мировосприятии — нередко охотится на астральных сущностей или мелких животных в звериной форме ради удовольствия, очень легко относится к любым проявлениям жестокости и смертям, не связанным лично с ним, и сам бывает жесток;<br><br>
— врать не умеет и не любит, поэтому практически всегда честен с окружающими. в случае необходимости, будет темнить или умалчивать, но не откровенно лгать. всегда открыто делится своими мыслями и чувствами, чтобы избегать недопониманий; <br><br>
— птср (повторяющиеся нежелательные воспоминания, сны и кошмары, флэшбэки. триггеры: звуки выстрелов, проявления физической агрессии, костры и большое пламя, мары, подступ со спины, прикосновения к крыльям без спросу или не в зоне видимости; проблемы с памятью, панические атаки); <br><br>
— рисует, вяжет, играет на калимбе. любит тру-крайм подкасты, детективы и хорроры. коллекционирует антиквариат, особенно цубы. создаёт артефакты в качестве хобби. до восторга обожает умную технику и организовывать пространство. свободно говорит на санскрите и частично владеет языком водяного народа; <br><br>
— редко носит аксессуары, помимо колец, но любит украшать обувь — расписывает подошву, носит цепочки и феньки, бусины на шнурках. следит за своим внешним видом, обладает хорошим вкусом — предпочитает японский минимализм, иногда что-то более изящное в духе old money или french chic; <br><br>
— хозяин английского сеттера по кличкe <a href="https://ibb.co/ckvL1XZ">руфус</a>;
</p>
</details>
<details>
<summary><span class=headline><span class=title1>CONTRACT</span><br>
LABELS AND PROPERTIES<br>
<small>he came from the glory. we cannot help but see.</small></span></summary>
<p>
— бессрочный контракт обмена половины ведьмовского сердца на половину божественного, связывающий нерушимыми узами с госпожой соли и цветения — арнас. сделка связывает божество и контрактора, создавая как духовную связь, так и круг лимфатического обмена, позволяющий черпать лимфу из сердец друг друга или питать их собственной и добытой извне. контрактор становится артефактом божества, представляющим его волю и наделяется метками, комбинации которых позволяют использовать жреческое колдовство; <br><br>
— сердце-сплав, образующееся из соединения ведьмовского с божественным, производит минимум собственной лимфы, однако осуществляемые с его помощью чары более эффективны и менее затратны. благодаря сплаву, тело контрактора не может быть занято марой, даже если он ослаблен или находится в астрале;<br><br>
— контракт сопровождается шестью «метками» возникающими в течение нескольких лет после заключения. каждая из них укрепляет связь между божеством и контрактором, изменяет его физическое или духовное свойство, открывает дополнительные колдовские возможности. метки проявляются на подушечках пальцев (большой, указательный, мизинец) обеих рук в виде белых знаков. самыми первыми открываются блуждающие метки, не дающие дополнительных сил;<br><br>
<i>первая (соль — церера):</i> шаги и голос носителя становятся тише, но чувствительность и слух обостряются, что может приносить дискомфорт носителю в повседневной жизни. носителю открывается хищное свойство — способность поглощать любую лимфу, кроме противоположной по аспекту;<br><br>
<i>вторая (мятеж — солнце):</i> истощение лимфы божества приравнивается к личному истощению. носитель бледнеет, теряя цвет (светлеют волосы, глаза, кожа и пр.) в случае значительных лимфатических затрат, при насыщении возвращаясь к прежнему виду. соответственно состоянию обители, носитель будет болеть вместе с ней и иметь цветущий вид при её здравии;<br><br>
<i>третья (сокрушение — сатурн):</i> пущенная кровь становится прозрачной в течение 10 минут. всё ценное в ней поглощает божество, предотвращая любую растрату лимфы. лишённая магии, она становится безопасной для нордов, но менее сытной, чем у гибридов при употреблении зелий. тень, отбрасываемая носителем, будет бледнее обычной, полученные им новые шрамы будут бледными, а старые — исчезнут. при помощи божества, носитель способен перемещаться через отражения или тени, но рискует заплутать в астральных коридорах;<br><br>
<i>четвёртая (безмятежность — луна):</i> грань между реальностью и обителью для носителя истончается; нередко, он слышит шумы и речь, видит проявления, ощущает состояние или испытывает влияние погодных условий обители, не находясь в ней. погружаясь в астрал, контрактор начинает путешествие из палаты чаще, чем с этажа сновидений;;<br><br>
<i>пятая (цветение — земля):</i> носитель не утонет в море, будет затрачивать меньше сил во время плавания в солёной воде. мотыльки будут слетаться к носителю, как к источнику света, на расстояние 50 м. белые цветы рода lycoris не будут увядать в случае близости к носителю вне зависимости от погодных условий и времён года;<br><br>
<i>шестая (созидание - седна):</i> метка неразрывного сближения. природа носителя влияет на обитель и наоборот. в случае, если божество обители впадает в ярость и меняет форму, контрактор подчиняется его воле и «обрастает цветом», превращаясь в полупрозрачную тень, больше являющуюся сосудом для сердца, нежели самостоятельным существом. в таком состояние носитель не способен влиять на божество и может быть полностью поглощён им, не может контактировать с физическими объектами. эмоциональное состояние самого контрактора или угроза его жизни так же способны вызвать ярости обители, однако пребывание в подобном состоянии вредит физическому телу носителя;<br><br>
<i>блуждающие метки:</i> появляются на теле тут и там, так же неожиданно, как и исчезают. иногда это рисунки — волны, звёзды, цветы, ветра, иногда целые тексты, всё — похожее на узоры белых вен под кожей. по сути, блуждающие метки это просто следы принадлежности к обители, не несущие никакой важной информации. иногда, это прогноз погоды или история появления какого-нибудь пустынного региона;<br><br>
<i>комбинации меток:</i> позволяют превращать любые предметы в галит (церера-сатурн), а неживую органику - в цветы (исключительно lycoris albiflora, сатурн-земля), поглощать лимфу (сатурн-солнце), приносить «лёгкую смерть» любому существу на грани жизни (сатурн-луна), проращивать цветы (исключительно lycoris albiflora) на чём угодно (седна-земля), погружать в безмятежное состояние любое существо (седна-луна), наращивать соль на любом предмете (седна-церера), передавать лимфатический импульс, приводящий в сознание или дающий заряд энергии (седна-солнце). все комбинации, помимо седна-церера требуют тактильного контакта с объектом, на который оказывается воздействие;<br><br>
— божество способно блокировать боль, лечить ведьмовское сердце и тело контрактора, однако это потребляет много лимфы. любая лимфа, взятая из сердец божества, должна быть восполнена контрактором;<br><br>
— отдаление от символов божества ослабляет носителя, но их близость способна стабилизировать или улучшать его самочувствие и колдовские возможности. ношение с собой хотя бы одного символа становится обязательным фактором хорошего самочувствия; символами могут служить жемчуг или предметы с перламутром, морская соль и галит, белые цветы — живые или засушенные. лунные камни, белые опалы, селениты, а так же белая галька, отшлифованная морем. так же подойдут битые зеркала, зубы и кости — человеческие или животные, но омытые в солёной воде, мотыльки или бабочки (белые, как hyphantria и spilosoma virginica) — живые или мёртвые;<br><br>
— носитель становится чувствителен к религиозным символам, заклинаниям, артефактам и «заблуждениям веры». его можно заточить, ограничить или перекрыть дорогу при помощи определённых практик, направленных против нечисти, астральных сущностей, духов или божеств. если ограничивающий символ слабее, нежели носитель, то он способен его разрушить;<br><br>
— обратный обмен половинами сердец невозможен. в случае разрыва контракта или потери связи с обителью, сердце-сплав померкнет, и носитель погрузится в вегетативное состояние без шанса на восстановление;<br><br>
</p>
</details>
<details>
<summary><span class=headline><span class=title1>ARNAS</span> <br>
OUR LADY OF SALT AND BLOOMING<br>
<small>but its light held colours we no longer see.</small></span></summary>
<p>— божество, является воплощением обители — астрального мира, хранящего и продуцирующего лимфу. предстаёт в образе белоснежной женщины с очень длинными волосами и воздушными одеждами, периодически меняющими форму. учитывая, что её человеческая форма лишь личина, способна к принятию различных видов;<br><br>
— «я то, что остаётся, когда иссыхают воды». по собственному рассказу — дочь океана, дух соли. позднее, к её образу добавилось покровительство цветоводству. по легенде, считалось, что она возвысилась от духа до божества, сумев создать чудо — прорастив белоснежные ликорисы в кристаллах соли. под настоящим именем покровительствовала общине кочевых колдунов, что изначально занимались солеварением, а затем стали выращивать лилии, из которых, в комбинации с солью, создавались рецепты зелий. исполнения желаний и колдовство так же сопровождали арнас позднее — ведьмаки обращались к ней не только за силой, но и защитой, благодатью, излечением. последней точкой её жречества была иордания, времён османской империи, где кочевники были уничтожены местной охотой. по природе хранимого ей колдовства, возможно связана с японским культом соли, ацтекской уиштосиуатль и китайской безымянной богиней соли;<br><br>
— вместе с половиной сердца чарли открыла для себя его человеческую природу и ранее недоступные чувства — тоску, брезгливость, восторг, изумление и прочие более узкие эмоции. часть сердца химеры открыла ей возможность поглощать лимфу призраков и духов, из-за своей хищной природы, а так же крылатые образы, как символ обители (в своём человеческом явлении имеет крылья на лодыжках); <br><br>
— имеет дуальную природу: обычно, является в светлом образе, однако в случае гнева обители через рану сердца (оскорбление, осквернение алтарей или жертвоприношений, причинения вреда жрецам и прочее) обители может оборачиваться мстительным духом по типу онрё. в таком состояние обычно напоминает юрэй и предстаёт в виде полуразложившейся утопленницы, с голым черепом вместо лица и десятком рук. в таком состояние не способна обращать в соль, но призывает гнилостные, болотные топи, способные утопить и удушить — антонимичные её обычным, белоснежным и стерильным проявлениям силы;<br><br>
— арнас воспринимает чарли как своё дитя исключительно в покровительственном смысле. он её жрец и представитель воли, одновременно с этим — последний последователь, слушатель и развлекатель. иногда, она следует за ним, перемещаясь в тенях и поддерживая невербальный диалог, в другое время пребывает в обители, являясь только по зову. она — мудрая наставница, обладающая знаниями и способная слушать человеческое нутро, предсказательница, что предупредит о грядущей опасности. нередко готова оказать и практическую помощь — подслушать разговор, проникнуть в недоступное чарли помещение (если в них есть зеркала или отражения), расширить радиус действия его силы или отвлечь своим явлением;<br><br>
</p>
</details>
</section>[indent] Прюнелевый бархатный мрак расслабленно растекается по поверхности молчания, дрожа на слабом осеннем сквозняке, словно лёгкая занавеска; Джон закрывает за собой входную дверь, не забыв повернуть ключ на несколько оборотов. Лёд затёртой металлической ручки на долю секунды жжёт кожу прохладой - за дверью прячется городская суета, пронизанная шумом дорожного полотна и сплетением рекламной болтовни, и тонкая преграда, оставляющая позади это утомляющее, беспрестанное бормотание, схлопывается.
[indent] И наступает тишина, из которой, плющом прорастают робкие голоса:
[indent] [indent] [indent] «Привет, Джон!»
[indent] [indent] «Джон, как прошёл день?»
[indent] [indent] [indent] [indent] [indent] «В доме кто-то есть!»
[indent] [indent] [indent] «Да, точно… тот странный мальчик…»
[indent] [indent] [indent] [indent] [indent] [indent] «… в кроличьей маске, да, Джон, он тут!»
[indent] [indent] «Кажется, он в твоей комнате…»
[indent] «Он не выходил оттуда, после того, как зашёл, мы точно видели…»
[indent] [indent] [indent] «Мы уверены в этом, до этого, он, вроде бы, был на кухне, а ещё в комнате Леонарда, и ещё…»[indent] — Да, я вас понял, ребята, - Джон прижался спиной к двери, подслеповато вглядываясь в размеченные меловыми очерками фонарного света проблески, в густой темноте, проштопанной тихими голосками, кажется, оставившими позади его фигуру, принесшую на промороженной осенними ветрами куртке бледные запахи увядающей листвы и школьных коридоров (книжная пыль_металлический дух шкафчиков_кальций осевший на школьной доске_бледная резкая нота маркеров, для рисования на обратной стороне тетради), - все в порядке, в полном.
[indent] В полном ли?
[indent] Глубоко вздохнув, Джон оглядывается кругом, словно пытаясь оценить возможные изменения в помещение, оставленные чужим, негласным присутствием (уже _привычным), в некотором роде (звуки чужих шагов_странные записки), но темнота сглатывает предметы, словно звуки нечёткой речи, и Принц оставляет попытки разглядеть (расслышать) набор несвязных букв, что невозможен к восприятию, в густой поволоке, схлопнувшейся водной толщей, сквозь которую ноты и звон прорываются так вяло.
не только сегодня.
[indent] маска крольчонка мелькает то тут, то там - в толпе у школы, или в суматохе метро, - так близко, что можно разглядеть рельефы и контуры, такая чудная, и, кажется, способная исчезнуть и раствориться, как блеклая тень от горящей свечи на ветру. она цепляет взгляд, словно якорь или крючок, и завидев её, джон не может сдержать детской смешливой улыбки на кончиках губ, расползающейся, словно ненадёжный шов.
[indent] ты больше похож на приключение.
[indent] и я слишком_быстро привыкаю искать тебя в толпе.
[indent] Мастика слабо пахнет воском, когда Джон пробирается наверх, кажется, со слабым промедлением - ему, честно говоря, действительно интересно, что же такое происходит (цветы непрерывно обсуждают нечто между собой, но их многоликие голоса вечно путаются, как неаккуратный клубок нитей), но растерянность слабо гложет нутро - ведь… дальше нужно будет что-то делать? А что? С этим у Джона, обыкновенно, возникают проблемы - с другими людьми и взаимодействиями (действиями). Это, почти всегда, - как неудобная обувь или колючий свитер, который хочется стянуть поскорее. Интересно, сейчас - тоже самое?
[indent] Он не знает ответа на вопрос, и от этого хочется боязливо свернуться в плечах, спрятавшись в витую, янтарную раковину, будто улиточке.
[indent] я могу провести тебя по венкам лесных троп меж драконьей зелени, багряных брусничных брызгов и линялых лишайников, где пасутся барашки, похожие на облака (у меня тоже есть барашек, но здесь он только и может что жить в _коробке). ещё я могу водить тебя кругами вокруг бруклинской консерватории, пока стены робко сочатся скрипичными мелодиями, будто росой (мне забавно сворачивать петли, шаг за шагом, пока вязкие окропляют кончики пальцев).
[indent] но я вряд ли смогу сказать тебе что-то правильно сейчас.
[indent] я даже не знаю, нужно ли это?
[indent] я не знаю ___что нужно.[indent] Ступени заканчиваются, и ладонь обрушается с перил на воздух, слабо повиснув в пространстве, словно проскользив по поверхности водной глади. Джон заторможенно ловит взглядом лунный блеск на пороге собственной комнаты, пока плетённый шнурок на ботинке незатейливо треплет сквозняк. Принц прислушивается к тихому шороху тонкой занавески на окне, и шелесту шершавых бумажных листочков на лакированной поверхности стола, прежде чем возникнуть на пороге, под обрывающее песнопение, вступивших во власть сумерек, громкое —
«Боже ты мой, Джон! Да неужели, где ты так долго шатался! Я здесь уже просто извёлся, это невыносимо, я клянусь, у меня разболелся каждый лепесток от нездоровой энергетики этого дома, и я обещаю тебе, просто обещаю, если так продолжиться, я завяну, завяну! Понимаешь?»
[indent] Замерший на столе гиацинт, если мог, вероятно бы яростно тряс негустой хризопразовой листвой, привлекая ещё больше внимания мальчика в дверном проёме, рассеянно оглядывающего свою комнату.
«Ты должен выставить этого мерзавца вон из нашего дома, Джон! Я просто цветок, хоть и прекрасный, но цветок - и у меня корешки, луковица, вот… эти самые, лепестки, соцветия, но, кажется, только меня одного волнует, что станется с нашим жилищем! Леонард ничему тебя не учит, но я расскажу, дружок - если какой-то заморыш ходит по твоему дому без спроса, шумит на чердаке и наводит беспорядок - это абсолютно ненормально, за такое могут, и, знаешь, посадить в комнатушку, в которой и света не бывает - чтоб завял, совсем! Но нет, ты все спускаешь с рук, и что теперь, этот… я не знаю, этот маньяк, он спит в твоей кровати, а что дальше, просто объясни мне, что дальше?»
[indent] — Барри, я оглохну, если ты не прекратишь на меня так орать, - полушёпотом огрызнулся Принц, уставившись на кровать, в которой, собственно, и спал незнакомец.
[indent] [indent] «хорошо, что он, э-э-э-э-э… спит»
[indent] [indent] [indent] «мне не придётся с ним разговаривать, пока что»«Так ты собираешься прогнать его, знаешь ли?» - светски интересуется Барри, будто деловито рассматривая облакотно-васильковые лепесточки на собственном стебле, - «я уверен, что у тебя хватит на это сил, он какой-то ужасно тщедушный»
[indent] Джон замирает, прислонившись виском к стене, и молча рассматривает свернувшуюся в гнезде пёстрых одеял фигурку, съехавшую кроличью маску, и растрепавшиеся волосы, цвет которых сложно угадать в полумраке (Принц мог разглядеть брэнсолитеровые переливы электрического света на темно-коричных витых прядях, там, в метро). Рассеянный в воздухе, рыжий свет садового фонаря, выделяет на плече неряшливую лямку комбинезона, и Джон чувствует что-то, мелькнувшее фосфорическим хлипким отблеском в центре сердечной жилы (_я не…), словно промелькнувшая на закате дня персеида, сбитая умирающим солнечным лучом.
[indent] [indent] [indent] я не…
[indent] — Я не буду, - Принц пожал плечами и осторожно закрыл окно, перегнувшись через угол кровати. С щелчком, ручка повернулась, и верхняя часть окна приоткрылась, снова впуская воздух в, и без того, разбавленных прохладой комнатный воздух (в бесконечности космических пространств не бывало жарко и душно). Лежащее на краешке нетронутым лоскутное одеяло упало на согнутую руку, - пусть… спит себе. Не хочу будить.
«Джон, я убеждён, что у тебя не все дома. Ребёнок, ты что, надышался там на этой своей планетке... не знаю... космической пылью? А теперь даёшь дубу, а? Нет, ну это просто перебор, ты так не думаешь?»
[indent] — Я так не думаю, - ответил Джон, сбрасывая ботинки и уличную куртку - первым находится место под столом, а второй - на спинке стула, - я, если честно, пока что ничего об этом не думаю. Пока что. И не хочу.
«О да, если он проснётся и отрежет тебе, стебли да корешки, чем-то острым у тебя будет много времени на раздумья» - ехидно отозвался Барни со своего места у лампы и раскрытого ноутбука, - «прямо таки достаточно»
[indent] — Ну, всё, хватит твоего занудства, - натянув наушники, но оставив одно ухо открытым, Принц закутался в одеяло и нажал кнопку включения компьютера. Тот отозвался слабым рокотом вентилятора, и мальчишка глубоко вздохнул, чувствуя себя растерянным, - ты на меня давишь.
«Если я давлю на тебя, то я могу и вообще молчать. Всегда», - обиженно отозвался гиацинт, - «я ведь о тебе забочусь, дурень!»
[indent] Принц неловко прокрутил в руке случайно попавшийся карандаш и оставил его в подставке, переведя рассеянный взгляд с ярко выделившихся в свете только зажжённой настольной лампы соцветий на спящего в ворохе измятого постельного белья незнакомца. Апельсиновый свет раскрасил его золотистые пушистые локоны задорной рыжиной, оставив тени в колодцах опущенных глаз.
— Я знаю, - шепнул Джон, лёгким прикосновением развеяв лепестки, - но давай просто посмотрим, что будет, а?
«Любопытство кошку убило», - сварливо высказался цветок, на время замолчав, и Джон перевёл своё внимание на монитор, включив тихую музыку.
[indent] — Так вообще кто-нибудь говорит?
[indent] Давай просто посмотрим.
