Отвратительный и липкий страх, ползущий вдоль позвоночника, на фоне перезвона стеклянной посуды и приглушенных разговоров.  Дрожащая рука бережно складывает небольшой потертый листочек бумаги с очередным вопросом от невидимого наблюдателя. Нейтан осторожно оглядывается, пряча записку в карман просторной черной толстовки. Теперь ром не полезет в горло, потому, что там сердце. Он чувствует, как оно там бьется, как по венам растекается огнем адреналин, в крови творится особая химия, заставляющая пальцы холодеть, сердце учащенно биться, отражая тревогу в глазах. Он быстро набрасывает капюшон, скрывая длинные вьющиеся волосы и медленно встает из-за стола в самом темном углу. Прощаться не с кем, ведь так и не успел назначить встречу, а судя по всему напрасное это было решение. Поспешное. Смятая купюра теперь покоится на столе, словно говоря о том, кто ее оставил, чуточку больше, нежели он того желал. Нейт готов смеяться над этим. Пускай мир думает, что он ужасно напуган, что он в панике, не знает, что ему делать, но, то был бы не он, если бы страх не рождал лишь злобу и волну агрессии, готовую затопить собой мир, застилая глаза ядовитым красным туманом.
Шаги тонут среди приглушенных голосов, блеклых улыбок уставших после трудного дня людей. Звенят на руке браслеты, магнитики тянутся друг к другу, соединяя две половинки сердец.

Живое и мертвое.

Нейт тенью скользит между фигур людей, неприметный, быстрый. Вырвавшись на улицу, не оглядываясь, сначала идет медленно, слишком медленно. Слушая, нет ли кого следом, а затем внезапно срывается на бег, до тех пор, пока хватает воздуха в легких, пока не начинает ощутимо задыхаться. Рука то и дело сжимает записку в кармане, поддерживая тем самым уровень адреналина в крови, давая чувство реальной опасности. Петляя по извилистым улочкам, исчезая в темноте, он как городская кошка ищет возможность перевести дух, среди запахов кофеен и мясной лавки, но не останавливается до тех пор, пока не добегает до лесополосы. Нейтан знает, что в своей стихии страх неуместен, он пытается разобраться в той каше из своих чувств, ощущений, желая разделить их на два потока, чтобы вернуть себе трезвый взгляд на вещи и смотреть объективно.

Туман ровным пологом стелется над землей, скрывая прелую листву, коврами устилающую усталую от знойного лета землю, ноги мягко ступают в белесом полотне, беззвучно, словно хищный зверь, не оставляя следов, Нейт уходит в сторону зарослей крупных елок. Он наклоняясь  гладит руками туман, будто ласкающуюся к нему кошку, глубоко вдыхая сырой и холодный воздух с запахами хвои и сырой земли. Он чувствует себя под защитой, позволяя хищной ухмылке пробиваться из под капюшона, отодвигая темные ветки опавшего кустарника с кроваво красными плотными листьями, умываясь стекающей с деревьев влагой. Еще несколько бесшумных шагов и вот темная фигура скрывается в густом ельнике, оставляя на одной из веток соломенный мешочек, а сам Нейтан слушает ветер, говорит с ним сердцем, говорит о своем страхе, о несправедливости, о том, что ему так не хватает мудрости в принятии сложного решения, ведь он беззащитен. Ветер шумит в кронах деревьев, осыпая золотом падающей листвы. Нейтан слышит дыхание осени, поднимая мерцающие глаза к бледному диску луны, а ветер обнимает со всех сторон, поднимая сырые листья, сворачивая туман в причудливые завитки вокруг крохотной фигурки.

Почувствуй, как я нужен тебе.
Set kout kouto,
set kout pwenyad,
San mwen ape koule.

Губы шепчут ветру на стекающие в туман капли крови с руки. Острое лезвие амулета распороло ладонь по линии жизни, окропив листву, окропив густой и холодный туман. Тело скованно холодом, лишь внимательные хищные глаза смотрят так, словно способны воспламенить все вокруг.  Ветер забирается под одежду, неистово скидывает капюшон, как внимательный любовник, желая добраться до самых запретных мест, до самых скрытых мыслей, до самых темных закоулков души. Губы продолжают почти беззвучно шептать молитву, в то время, как рука, безвольно падает вниз, отдавая жертву земле. Маленький листочек из тетради в лиловую линейку с витиеватым размашистым почерком и вопросом. И земля принимает ее. 
Едва устояв на ногах и до боли прикусывая губы, Нейт жмурится, чтобы не смотреть в туман, не смотреть на то, что под ногами, а там явно, что-то шевелится, выбивая из привычных запахов резким запахом разложения.

Не гляди туда. Уходи. Не смей оглянуться.

Свежие еловые побеги мягко гладят горячую щеку, в тот момент, когда с пустой головой Нейтан выходит из ельника и по его лицу стекают мерцающие капли воды. Ветер толкает в спину, торопит, не давая оглядеться по сторонам и ему можно верить.  Древняя сила сдержит свое обещание и еще на время скроет от внимания, но, надолго ли? За все надо платить. За всё. И это Нейт хорошо усвоил с детства. 

«Иисус любит тебя, но глотает ли он?»

Надпись на парте в средней школе Детройта.

Мальчик, которого все боялись. Мальчик, которого по началу дразнили, потом перестали. Мальчик, на которого молились и умоляли. На самом деле открытый и добрый. С горячим сердцем и мрачной улыбкой.  Мальчик, желающий похоронить себя заживо, чтобы пили смерть и боль.  Ему кажется, что кровавому богу, это оптимальная плата за безумие каждую ночь, за страх быть найденным, за все свои порочные связи, именуемые самыми чистыми и святыми в этом мире. Нейтан уверен в этом как никогда, а он крайне упрям в своей вере. Она у него как нерушимый монолит, о который бьются сердца, по осколкам которых он ходит, совершенно не замечая этот волнительный хруст под подошвами старых, видавших лучшие времена конверсов.  Вне времени, параллельно миру, не разделяя на черное и белое, бездумно смешивая все, что попадается и не думая о последствиях. Разгребать их - дело других.

А впереди вьется, мерцает словно живая змея влажная лента дроги, она манит к себе, а в зрачках отражается черный силуэт раскинувшей свои ветви осины, чьи серебристые листья нашептывают свои странные песни, трепеща на ветру. Темный лес наполнился звуками урчащего мотора, затем этот звук разорвал лизнувший густой туман свет, а после раздался глухой удар и в этот момент Нейтан мог поклясться хоть великим богом, в том, что он уже слышал этот звук ранее. Редкие птичьи пересвисты разорвал короткий, но отчетливый крик, который внезапно оборвался. Лишь призрачный силуэт исчезающей в тумане авто, шипение мокрых шин по асфальту и мог разобрать, а затем звуки движения. Вздрогнув, Нейт осторожно отводит от лица ветку и пробирается вперед.

Ты в шаге от ничего.
В шаге от никуда.
В миле от ниоткуда.
Оттуда не возвращаются.

Под ногами хрустнула ветка, затем другая. Сырой звук разрывающий обступившую со всех сторон тишину, что начинала сдавливать виски. Кровь все еще шумела, стучалась, эхом отдаваясь по сосудам. Пульсация, которая заставляла чувствовать себя живым, прогоняя ступор и оцепенение. Медленно дойдя до дороги, заметил движение, после пляшущего света фонаря.

В лесу? С фонарем?

Смутило больше то, что сначала свет был со стороны леса.  Свет, что так уверенно мазнул по лицу, заставляя щуриться, наклоняться, прячась в складках черного капюшона теплой толстовки. С распоротой руки еще сочится кровь, когда до Нейта доносятся мягкие шаги и чей то мокрый нос утыкается в ладонь. Парень вздрогнул от того, что пес коротким лаем возвестил о прибытии незнакомца своему хозяину, но ноги сами несут туда, где произошло то, что еще в силах исправить. Откинув покрытый паутиной и лесным мусором капюшон, Нейт идет за собакой, в ту сторону, где мутный свет выхватывает из тумана фигуру парня парня склонившегося над ребенком. Теперь тяжелая тень падала на бледное, искаженное паникой детское лицо. Внутри мгновенно разлилось дичайшее чувство отчаяния, такое, что туман по сравнению с ним казался обычным недоразумением.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Обращаясь к незнакомцу, смотрел, как при дыхании облачко пара окутывало его лицо, которое еще не видел, поскольку находился за спиной. Лишь вид ребенка на земле не оставлял равнодушным. Слишком свежи были в памяти заветы отца, говорящие, что стоит помогать тем, кто в этом нуждается, пока ты еще в состоянии помочь. Пока есть, кому помогать.

И я могу.

Нейтан медлит, делая выверенные и осторожные шаги, на ходу снимая толстовку, поскольку видит, что мелкий парнишка даже если придет в себя, то риск пневмонии растет каждую секунду, а время видится песком. Алым песком, текущим сквозь изящные загорелые пальцы, что унизаны кольцами. Страх за чужую жизнь перевесил страх перед незнакомцем, кем бы тот не был.
Раз решил помочь, помоги.

Выдох.

Тяжелое дыхание в густом холодном тумане. Из кармана извлечена пачка сигарет, прежде, чем тело достанется на растерзание вязкой молочной субстанции. Умом, Нейт считывает вокруг сотни законов физики, что еще запомнились со школы, а нутро трепещет от ощущения эманаций. Пробирающий до костей холод от того, что перед тобой беззащитный ребенок. Дитя, чья жизнь всегда важней собственной в неизмеримое количество раз. И от того, тебя охватывает горькое чувство несправедливости. С каждым ударом сердца, мир начинает превращаться в липкое и омерзительное нечто, не поддающееся осмыслению. Лишь горечь и отвращение.
[indent]
Кто?

Кто мог ЭТО сделать?

Мысли больно бьют по вискам, от чего хочется зажмуриться, но Бонэ сильный. Он давно не жмурится от этого. Еще со школы. Жизнь научила страдать молча и делать все быстро, особенно тогда, когда это требовалось. Собраться и делать. Стиснув зубы с безучастным лицом. Лишь глаза будут пламенеть безумными искрами от того, что на самом деле творится на душе.

Маленькая жизнь-чистый свет.
Не запятнай ее своей грязью. Будь предельно осторожен.

Нейтан помнит это, он старается придерживаться и лишь изредка не воздерживается. Надо спешить, но не суетиться. Еще, чертовски давит безнадега, сквозящая в ситуации. Ночь, туман, тихая пустынная дорога и тот, кому сейчас, волей судеб предстоит оказаться в руках колдуна вуду.

Я смогу.

Ветер тревожно обрывал алые листья осины и бросал на перепачканное кровью и грязью бледное личико лежащего на обочине парнишки. Взгляд скользнул теперь по предметам вокруг него, а на лице нарисовалась меланхоличная улыбка. Внутри, будто робкие белые цветы, распускалась надежда, на то, что не все еще потеряно и возможно, что вместе, сумеют выиграть время, а возможно и перехитрить саму смерть. Темные густые ресницы ловят на себе блики блеклых фонарей, слегка прикрывая глаза.  Словно от того, кто теперь смотрел обернувшись через плечо эта самая надежда исходила тонкими хрустальными перезвонами, тянулась серебристыми ниточками, капельками к бледному хрупкому тельцу, которое лежало на холодной дороге.

Я справлюсь.

В такие моменты обычно, Нейту делалось до ужаса мерзко, словно вместо лоа в него вселялась толпа низших  и орали на все лады, требуя разорваться на части, провалиться под землю и рассыпаться пеплом на глазах у изумленного зрителя.  Он опасливо смотрел на то, как сам вторгается в чужую тайну.
Грубо, безумно, безудержно. Нейтана тащит инстинкт, древние знания, неуемная жажда и почти парализующий страх. Страх между не мешать и не успеть. Черная, мягкая толстовка соскальзывает с тела, являя накаченные загорелые руки, обвешанные разнообразными заговоренными браслетами и россыпь амулетов на шее.

В голосе молодого человека, Нейт ловит оттенок искренности, тепла, сострадания. Он едва ли не кожей впитывает витающее в воздухе волнение и переживание, словно подключаясь к этому на автопилоте.  Растворяясь с каждым вздохом, как зачарованный.

у него, как минимум, сломана нога, а может ещё что-то…

еще?

Сотрясение мозга и риск пневмонии, это минимум, ага.

Осторожно присев на корточки, Нейтан приподнимает хрупкое, почти невесомое тело, просовывая под него куртку, осторожно, чтобы не мешать чужой магии, не спугнуть, словно растревоженную птицу чужую тайну.

М…, да. Неловкий момент.

Руки неловко замирают, расправляя теплую еще, согретую телом ткань. Нейт чувствует лишь слабое сопротивление хрупких плечиков паренька, умоляющим взглядом полным невыразимой боли, он смотрит на Чарли, без лишних слов прося того поспешить. У него дрожат руки и он боится повредить хрупкие еще детские кости, которые едва ли не впечатываются острыми углами в длинные унизанные кольцами пальцы. 

Кто бы он не был, ответит.

Закипающая внутри злоба, отчаяние, немного отходят на второй план. Страх того, что кто-то увидит твои слабости мотивировал не меньше, чем страх оказаться бесполезным.

Я не бесполезен. Не сейчас.

А порывистый ветер нещадно трепет каштановые тяжелые волосы, отчасти закрывая лицо. Резким движением головы, отбросив волосы с лица и давая понять, что безопасен и открыт для незнакомца. Рассматривая того лишь мельком, для себя уяснил лишь одно: не помешать. А это значило, что мог сейчас лишь дать подпитку, чтобы пострадавший ребенок мог получить свой шанс на жизнь из этих рук. В Чарли было нечто, показавшееся неуловимо знакомым, в то же время давно забытое им самим, видимо та самая надежда на чудо.

Я потерял веру, парень.

Мокрый асфальт насквозь пропитал колени обтянутые синей джинсой, а сердце с болью ударило по ребрам, да так, что самого едва ли не зашатало. Перед глазами поплыли малиново-зеленые круги, а голос прозвучал тепло и надломлено, словно шелест соломы: — Я могу дать ему время, немного сил. Сделай все, что можно. Надо увезти его отсюда поскорей.

Мы в мертвой зоне. Надо убираться отсюда. У нас мало времени. Черт! Про-кля-тье!
Как не вовремя полетел ремень грм.

В повисшей тишине леса, мог слышать собственное сердце, горячее дыхание пса, мягкую поступь собачьих лап и когтей по мокрому асфальту, но больше нельзя было отвлекаться, оставалось лишь отмерять время, отдавать часть себя, своего тепла, чтобы поддержать эту хрупкую и бесценную жизнь. Горячие, сухие ладони соприкасающиеся с телом мальчика в такие моменты могли показаться раскаленной до бела сталью, губы почти беззвучно шептали заклинание, мольбу, просьбу, отчаянный крик о помощи. Всем сердцем, которое сейчас разрывалось от того сопереживания, которое не давало пройти мимо, и плата казалась соизмеримой. Обязан был принять часть чужой боли на себя. Небольшой крестик соскользнул по запястью, касаясь тонкой и гладкой неестественно белой кожи, символ перекрестка, символ надежды. Металл слабо мерцал в свете луны, а глаза какое то время были закрыты. Время измерялось ударами сердец, дыханием, а после и вовсе остановилось, погружая в состояние транса. Понемногу холодное тело под горячими пальцами начинало теплеть. Не сильно, но этого должно хватить на то, чтобы сидящий рядом паренек сумел сотворить если не чудо, то уж точно чудо в своих глазах. Нейтан всегда четко знал сколько надо отдавать своих сил и как за это придется платить, но никогда не мог отказаться от того, чтобы взять на себя часть чужой боли. Чувствуя себя при этом колдуном-извращенцем, словно чужая боль была неким стимулом к жизни, словно это она давала пинка для того, чтобы совершенствоваться. Лоа отзывались, связанные кровавыми ритуалами, долгими договорами, они помогали, вселяя ту самую искорку надежды, которая теперь едва заметно тлела на дне шартрезовых глаз.

Мешочек гри-грас опустел.

Отсчитав зерна, я отмеряю жизнь
Отрывая от себя, воздаю тебе

— Красной нитью, от руки к сердцу…

Последние слова поглощал беспощадно подступающий со всех сторон туман. Нейт резко ощутил холод обнимающей притихший лес осени, ее чарующее очарование смерти и надежды на возрождение. Круг замкнулся. В глаза бросился белый диск луны путающийся в рваной паутине белесых облаков, которые скрывали ее, скрывали тайны творящиеся на этом небольшом участке дороги. А лунный свет срывал покровы, оковы, проходя тонкой гранью между тут и там, можно и нельзя.

В голове пульсировала боль, она перекатывалась по полушариям сознания огромными ртутными шарами, которые там сталкивались, сливались. Жуткая боль пронзила правое ребро и лодыжку, но, это была та боль, которую мог терпеть. Это добровольная жертва. Ради него.

Ради них.
Я не знаю тебя, но я верю тебе. Я хочу верить.

Я устал.

Мысль прервалась острой и яркой болью в виске, затем в другом. Стиснув пальцами голову, Нейт убирает руки от ребенка. Нехотя. Но слишком больно. Столь резко, что на глаза наворачиваются соленые и горячие слезы, но они же и слезы облегчения. Он помог, он не причинил вреда. Он сумел, справился в очередной раз.

Мир перестает дрожать и рассыпаться перед глазами. Только влажный холодный воздух, притихший лес  укрытый плотным пологом заползающего змейками из лесополосы тумана.  В лесу, то и дело нарушается тишина каплями, которые скатываются с листвы, падая в продернутую всеми оттенками охры траву. Теперь туман скрыл эти красивые, и органичные оттенки осени, а лес зашумел, зловеще перешептываясь в кронах и роняя листву.  Дрожали на ветру деревья, чьи черные и печальные силуэты были устремлены к темному небу с редкими облаками, в которые то и дело норовила закутаться круглая бледная луна. Осень выдалась солнечной и сырой, поэтому видимо туманы в вечернее время уже становились чем-то вроде нормы.

Да, уж. Странная норма, когда до дома нормально не дойти, не запутавшись в траве.

Сильный порыв ветра где-то наверху, снова устраивает локальный дождь неподалеку. Нейт прислушивается, не хрустнет ли ветка в лесу, не устремится ли пес в сторону леса. У Нейта у самого сердце подскакивает так, что, что на виске отчетливо пульсирует тонкая темная венка,  которую облизывает лунный свет, осторожно пытаясь заглянуть в глаза. Но, самое страшное, как могло показаться, оно уже позади.

Это ведь ребенок. Как могло такое случиться? Как он оказался в лесу ночью? Так легко одетый. Вопросы, вопросы…

Нейтан смотрит на руки Чарльза, едва ли не перманентно ощущая остывающую под тонким пальто кожу, еще недавно согретую ласковым солнцем, до того самого приятного глазу оттенка, когда загар едва заметен. В блеклом рассеянном свете, Чарли кажется отголоском убежавшего лета, приятным напоминанием о нем. Даже его голос и улыбка, они какие-то теплые, не смотря на довольно холодные пальцы, мягко появившиеся на плече.
Нейт благодарно улыбается в ответ. Скорее на то, что парень верит в то, что усилия не напрасны и сейчас, просто так подарил жизнь. Точнее тот шанс, который судьба намеревалась бездарно оторвать, словно из тряпичной куклы лишнюю нитку. Но, Нейт знает, что лишних ниток не бывает, он хорошо умеет вязать узлы любой сложности, переплетения судеб, жизни, смерти, любви и боли. Каждая нить важна, если желаешь сохранить жизнь. Каждый узелок будет надежно заговорен. Каждое божество будет связано с узелками этими тихими заговорами, просьбами, молитвами. Связано навсегда.

Не бывает не нужных ниток.

Не бывает сбитых детей умирающих на моих руках.

—Я? Скоро буду в порядке, — уже мягким, теплым, тягучим голосом льется обещание, как теплый мед.  Понятное дело, что на самом деле не так уж и скоро, но, это дает некое преимущество в вере.  Сдвинуться с места было сложно, забирая чужую боль полностью, но, не зря ведь такой талант всю жизнь отращивал, тренируясь на школьных приятелях вначале. Потом, правда научился копить и отдавать эту боль, но сейчас, упрямо держал ее внутри, а живые зеленые глаза, устремленные на мокрый асфальт, то и дело старательно изучали его, искали некий предмет, который возможно связан с мальчиком, которым занимался сейчас Чарли. Жажда мести не могла найти себе выхода, но так отчаянно искала, переворачивая душу черными волнами ярости, первобытного страха и откровенного ужаса. Не мешая Чарли принялся сосредоточенно смотреть сквозь туман, на мерцающую в свете фонарей и луны дорогу, пока не рассмотрел совершенно крохотный предмет, но столь важный, что никак не мог оставить. Чужая магия теперь лилась совсем рядом, теплым и чистым светом, в противовес собственной, которая словно раскаленная лава текла и брызгалась, обжигая до самого сердца, до самых глубин души, расползаясь жаром по костям, жилам, разгоняя кровь, ускоряя ритмы сердца, подобно тем самым ритуальным барабанам в моменты плясок смерти. 

Запах жасмина и лаванды, такие холодные, что мигом остужают раскаленную кровь, заставляют отодвинуться хищную тьму внутри, которая подобно пламени на горящей свече сейчас выжигает изнутри, отдаваясь пульсирующей мерной болью в глазах.  Магия остановилась, замерла, чтобы змеей кинуться на добычу. Немного еще кровоточит ладонь, этого достаточно, чтобы заклинание призыва сработало, а тонкие пальцы с жадностью сцапали с блестящего от влаги асфальта небольшой рыжий окурок. Нейт аккуратно убирает его в пустой мешочек, чтобы позже вернуть то, что забрал у ребенка. Время сейчас работает в пользу колдуна.

От меня не уходят лишь те, кто затаился хорошо.

Облачко пара от губ Чарльза, теперь едва заметно в наползающем со всех сторон тумане, а сам перевел взгляд на лежащее в относительном тепле и комфорте дитя. Уже не смертельно бледный мальчишка дышал, словно просто спал глубоким сном. Его магия ощущалась едва заметными прикосновениями прозрачной органзы, тянущейся легким шлейфом вокруг, словно сама природа вдохнула в эти руки свою благодать, переливаясь через них чистейшей энергией жизни. Впервые за эти напряженные минуты, Нейт улыбается, абсолютно искренней и счастливой улыбкой, он смотрит на парня уже не с робкой надеждой, а с немой благодарностью во взгляде, зная, что теперь есть время в запасе, до тех пор, пока малыш не придет в себя. Откуда-то пришла уверенность, что до больницы дотянут.

— Нейт, - в ответ, протянув руку, немного нахмурился, — ко мне лучше на «ты». Вот лет через 40, а то и больше…

И Боннэ смеется, пряча эти лукавые смешинки в собственных кудрях, обрамляющих лицо.

— Давай ка так, Чарльз. Ты пока собирай все, желательно быстро. Судя по всему, сюда едет довольно большая машина.

Ладонь лежащая открытой раной на асфальте ощущала эти вибрации, хотя можно было и не идти на такие жертвы, судя по всему, пес тоже улавливал эти незначительные перемены в притихшем лесу, то и дело поглядывая в ту сторону дороги, куда стекалась и кровь с ладони. Сладкая и ничтожная плата за возможность, которая сейчас была столь необходима трем замерзшим мальчишкам с собакой.
О! У него еще и велик с собой. Ладно, сегодня удача на нашей стороне. А если бы нет?
Сердце тревожно замерло, стоило лишь представить, что оказался бы один-на один с этим чудовищным преступлением.

А его я не успел вытащить. Я вообще не смог бы успеть при всем желании.

Резко выдохнув, Нейт кусает губы, нервно вытирая ладонь о потертые джинсы на бедре, так же, как и Чарли начиная замерзать. До сознания правда это еще не особо доходило, потому, что кровь разогрелась от магии и теперь будет сложно отследить границу того, где начинается этот самый холод. Только озорная, радостная улыбка и дается легко, да лукавство привычное в глазах. Хороший такой отвлекающий маневр. Нейт ждет, пока Чарли соберет сумку, при этом он устраивает голову ребенка у себя на коленях, слегка покачивая и погружая в приятный сон, чтобы организм мог набраться сил и окрепнуть. Вскоре, поглощающий почти все звуки туман пропустил звук двигателя старенького фургона, чьи фары едва справлялись с туманом, а потому, машина ползла довольно ровненько и медленно, блестя влажными желтыми боками с рекламными наклейками местного молочного магазина в городе.

Йохо-хооо!
Нам рили везло. Надолго ли?

Еще не видя машину, но ощутимо чувствуя ее приближение, Нейтан продолжает легонько покачивать мальчишку и улыбаться, то и дело звеня браслетами. В голове, словно могильные черви роятся идеи, одна страшней другой. Стоило лишь пробиться этому лучику надежды, как отчаянная жажда справедливости, продернутая снами лоа смерти зашевелилась.

Мммааамман Бриджит! Вы примете их, если на то будет ваша воля.

— Чарльз, а его как зовут? —  теперь Нейт с интересом рассматривает очаровавшего с первых минут пса, чья шерстка порядком намокла от бега по мокрой траве. Руфус во всей этой магической кутерьме совсем не мешался, не лез к людям, он вообще был редким умницей, чем пока что подкупал по полной программе, в дополнении к своему собачьему обаянию, которого было с лихвой.

Немного успокоившись относительной стабильностью ситуации, Нейтан жмурится, щуря свои глаза от удовольствия, как довольный кошак у заботливых хозяев.
У Нейта в голове зреет план нездоровой мести, раз уж ему удалось разжиться чем-то значимым, руки прямо таки ощущают эту тоненькую, но прочную ниточку энергии, а магия взрывает кровь адреналином, не давая забыть о самом главном. Не только помочь, но и восстановить справедливость. Вернуть боль, помноженную в разы, но, не доводя до смерти.  Раздумывая об этом, парень не спешит открывать Чарли планов, но хочет, отчаянно хочет, чтобы внезапный знакомый непременно помог. Все-таки свежо было в памяти собственное состояние после такой работы с энергией, когда сам в итоге становишься нежно зеленого цвета и похож на картиночных зомби, которые даже не в состоянии вменяемо двигаться. Нужен был тот, кто обеспечит дополнительной подпиткой.

Я уверен, что этот ребенок того стоил. Ты тоже в этом уверен. Мы не должны оставлять их безнаказанными.
Не должны, Ча-а-а-арльз.

— Наверно, наше знакомство располагает к тому, чтобы быть чуточку проще. Да и не привык я к такому.
Простой парень, по сути.

Теплый французский акцент наполняет голос непривычными для слуха местных, теплыми нотками. Как если бы в чай добавили аромат ванили. Нейт без понятия, как сейчас звучит его голос, словно оглох к самому себе и не замечал этого. Краем глаза Нейт смотрит в туманный лес, слушает, как с листвы падают холодные, хрустальные капли в предвкушении солнечного утра. Ничто вроде бы и не нарушало гармонию притихшего леса, кроме разве, что приближающейся машины, да возни на обочине.

Подожди, солнышко. Всё самое страшное уже позади. Сейчас доедем до госпиталя, найдем твоих родителей.

А сам, тем не менее, чувствует, как от нервяка трясет. Холодный ветер нещадно трепал волосы, разгоняя рваные клочья тумана, остужая горячую кровь. Ветер заставлял Чарльза натягивать на холодные пальцы перчатки, скрывая без сомнения фактурные руки с изящными пальцами. Кажется руки, это единственное на что Нейтан залип как ребенок, при попытке разглядывать колдуна. Милое, доброе лицо и красивые руки. Мальчик из разряда «нравлюсь мамам своих девочек». Мальчик, от которого исходили тепло и доброта, в противовес этой холодной и сырой ночи, этому жуткому туманному лесу, шуршащему своей мокрой листвой, в противовес собственной натуре. Чарльз выглядел едва ли не воплощением своей богини в ее проявлениях любви и доброты. К нему хотелось тянуться, как к спасительному теплу, расстилаясь алым туманом вокруг плеч. Играясь, прикасаться, проникнуться, ощутить. Чарли, как чудесный светлячок в горах, от вида которого захватывает дыхание.

Это я думал, что таких уже не бывает. Просто не встречал. Мир очень разный…

— Чарльз, слушай, ты не в курсе, что ждет нас? Я не силен в законах штата Мэн, я приезжий.

Точнее я хуже беглого мятежного магистра с гранатой. Это, если бы мы сейчас шутили.

Слова про пса заставили губы расплыться в легкой улыбке. Прижимая детское тело к себе и отдавая ему понемногу свое тепло, энергию жизни, чтобы как можно более бережно доставить до места оказания помощи, Нейт удивленно поднимает теперь глаза на Чарли. (Нет, не ослышался.)

— Из? У тебя еще есть?

Я хотел бы завести себе хоть кого-то, но я настолько свыкся с мыслью о том, что мой удел делить свое тепло с мертвецом. А я очень люблю кошек. А ты? Ребенок, ты любишь кошек?

Опустив взгляд на хрупкое тельце, поправил на нем куртку, чтобы холодный ветер не нарушил глубокий сон, не разрушил собранный теплый кокон красной тонкой нити жизни. Нейт ревностно следил за тем, чтобы усилия Чарльза не пошли прахом, благодаря собственной импульсивности во всем. Нейт тоже хочет, чтобы пес подошел, хочет уткнуться в мягкую лоснящуюся шерсть лбом и о чем-то молчать, но у него нет собаки, у него есть ребенок и ведьмак с собакой и Нейт сладко думает, что это всё его. Страх преследования понемногу вымывается. Становится проще с  жадностью смотреть на этот мир, ощущая, как в нем взаимосвязано, если не всё, то почти всё и обретая привычную гармонию восприятия.  Чарли же подбадривает пса, а в этом видится нечто доверительное, такое теплое и родное. Нейт понимает, что собака бы не променяла сиденье в теплом доме на это приключение, как и никто из двоих, но к Руфусу отнесся вполне серьезно. Собака вела себя как идеальный друг.

Черт, Чарльз, ты просто мне всё сердце в клочья порвал.

И понятное дело, что мог вполне ощущать себя оказавшемся в чужом тепле не привычно. С детства жесть, по жизни сплошная жесть, но тут внезапно осознал, что всё могло быть иначе и даже для самого себя.

Да, не может быть. Херня. Обман. Иллюзия.
Как после холода в тепло.

Эта догадка ставит всё на места, Нейтан немного расслабляясь, лукавыми глазищами смотрит, любуется.  А тем временем, обернувшись, видит приближающуюся машину, безошибочно отмечая, как автомеханик от бога, что за старенькой машинкой хорошо ухаживают, ведь никаких непривычных звуков при остановке не просек. Не оборачиваясь на голос мужчины, Нейт слышит, как встревоженно и напряженно звучит голос самого Чарли, как в нем переливаются великое множество оттенков беспокойства, словно маслянистая пленка на поверхности воды, играющая всеми оттенками радуги. Нейта бросает в жар от того, что мужчина мог сомневаться хоть на секунду, но вовремя осадив свою темпераментную натуру, осторожно, бережно и как ни странно изящно, Нейтан встает, поднимая это хрупкое тело, что упрямо согревал. Несколько шагов до машины кажутся вечностью, а затекшие плечи обжигает болью. Тот момент, когда отчаяние снова и снова подкрадывается, крепко обнимает за плечи, остался позади. Мужчина же не отказал, пускай и был измотан за тяжелый день.

— Вечер добрый. Спасибо, что откликнулись, но, вы наша единственная надежда. Связь, будь она неладна. Видимо грозой повредило вышку, а тут…

Кивнув на бледное, перемазанное грязью и кровью личико мальчишки, которого словно котенка прижимал к сердцу, осторожно расположил ребенка на сиденье, после чего уже попросил Чарли позволения, чтобы Руфус остался сзади. Его тепло было бы очень кстати, да и так было бы самому приятней, не остаться один-на-один.

Я держу его.

Обратившись к мужчине, поинтересовался уже, как приличный светский человек, которому в новинку всё в том месте, где довелось жить.

— Простите, а до госпиталя нам далеко?

Встревоженные глаза смотрели на тонкую ручку паренька, показавшуюся из под толстовки, убирая ее обратно в тепло, но голос звучал мягко, вкрадчиво, ввинчивая в сознание мужчины ту эмоциональную волну беспокойства, ограниченного времени, словно железный винт с острой резьбой. Нейтан бессовестно колдовал и плевать ему хотелось на последствия. Всё, что требовалось, это донести весь охватывающий самого ужас, страх за хрупкую жизнь этого юного создания. Спасти, сохранить, не позволить ничему страшному произойти, не смотря на то, что самое плохое и было позади, был хорошо осведомлен о более отдаленных последствиях, которые оба не могли бы спрогнозировать не будучи медиками.
Мужчина в ответ на воздействие засуетился, а сам устало опустил глаза. Казалось, что еще немного и сам просто рухнет на колени, задыхаясь  от переизбытка эмоций.

Еще немного. И ты. И я. И весь этот гребаный мир.

Осторожно снимая мокрый капюшон, который прикрывал детское бледное личико, Нейт отмечает, что его старания не прошли даром, крупные ссадины не болели, боли почти не осталось. Красные нити теперь пульсировали перед глазами, пока крал чужую боль, давая покой, забвение и главное, давал детскому организму самому справляться с травмами. Естественным образом. Странная магия смерти в действии. Позже, а позже Нейт непременно вернет эту боль. Кому, он пока понятия не имел, но был уверен, что нет ничего ужасней, чем инъекция детской боли и страха для любого взрослого человека. Испытав это на себе однажды и научившись от этого защищаться, никогда не расставался с небольшим камешком на тонком черном шнурке, обвивающим запястье правой руки. Жуткое чувство, словно ты сходишь с ума, лишающее воли, рассудка. Когда хочется рвать на себе пылающую кожу, царапая лицо. Глаза зудят. Сильно. От воспоминаний, немного содрогнулся, жалостливо поглядев на ребенка, а затем потемневшими от гнева глазами на темную ленту дороги. Мысли, сложными формами питают образы возникающие в сознании, добавляя штрихов.
Кровью.
Нейт художник в царстве боли. Он знает о ней, если не всё, то определенно больше, чем положено обычному человеку. Боль это инструмент в его руках, это та система с которой привык работать. Это горячие губы шептали ночами в своих долгих молитвах лоа. С лоа надо договариваться и они благосклонны к талантливому колдуну.

Так было.

Есть.

И будет.

Нейтан смотрит на бледное отражение Чарли в оконном стекле, чувствует рядом тепло мягкой шерсти Руфуса, его дыхание. Нейт невольно расслабляется, мысленно благодаря маму Бриджит за обстоятельства, которые сложились пока в пользу ведьмаков.

Мы как адские псы, но мы бежим пока впереди смерти. Еще круг. Еще один и мы выиграем.

— Хорошо, если бы так. Не хочется нигде светиться лишний раз.

Я ведь не должен быть здесь. Кто он? Кто ищет меня? Ходит следом.

И Боннэ страшно. Он чувствует, как противная паранойя дышит в затылок, заставляя мелкие волоски на шее вставать дыбом. Понимание того, что есть риск стать следующим в списке покойников не дает и секунды на расслабление. Нейтан сходил с ума от ночных кошмаров, где темный силуэт тянул к нему руки, вздрагивал от каждого случайного взгляда на улице. Он ждал этого мужчину, но понятия не имел, чего ждет, а потом появился страх за окружающих. Теперь, столкнувшись с магом, Нейт понадеялся, что преследующий его человек никогда не посмеет даже искоса посмотреть в сторону Чарли. Чарли, который в какой-то миг обрел осмысленное воплощение своей детской мечты. Чарли был тем самым настоящим чудом для увязшего в кошмарах колдуна, плетущего свои паутины боли. Тепло, заполняющий собой всё белый свет.  А силуэт в стекле шевельнулся, колеса шуршали по асфальту, но благодаря не то хорошей звукоизоляции салона, не то просто мягкому ходу, было довольно тихо.

Курить.

—Черт! Да, я нарушитель местного закона!

Я плевал на всех со второго этажа!

И Нейтан смеется. Теплым таким, грудным смехом. А зеленые глаза мерцают, как у кошки ночью и Нейт прикрывает их ресницами, смущаясь, словно ребенок. Отсмеявшись, кладет на плечо Чарли пальцы. Не полностью ладонь. Скорее, чтобы привлечь внимание к моменту, но еще смеется, от чего лицо становится совсем уж подростковым. Даже усталость и темные тени машины не смогли бы этого скрыть.

— О! Я представил себе эту картинку. Местная церковь, местное население…

Особенно из придорожного бара. Шлюхи, шлюхи!

Теперь Боннэ застонал от смеха. Его богатое воображение рисует мощные картины яркими красками, а в кровь бросается ударная доза адреналина. А Редфилд большой. Редфилд такой, что Нейту не хватает образов и сознание услужливо дорисовывает местных шлюх висящих на пьяном падре и огромную пушку в руках Чарли. Скорее так, ради развлекухи. Колдунам не стрелять бы пришлось, а видимо снимать вцепившихся кошек с падре, да разнимать дерущихся. Типичная пати из серии пост панковых комиксов про альтернативную реальность.

Я сам часть альтернативной реальности. Чарльз тоже.

— Почему здесь?— Нейт по-доброму усмехается, заправляя локоны за уши, мягко придерживая ребенка на коленях.  — Случайно ткнул пальцем в карту, сказал маме «пока», сел в машину и приехал. — Голос звучит довольно иронично, лишь показывая, то, что это была главная насмешка жизни на данный момет. — Я сам из Детройта, а оттуда хочется бежать всем и лишь бы куда. Считается, что это некая особенность малообеспеченных слоев населения, еще не скатившихся в самое днище. —  Улыбаясь Чарли, чуточку склонил голову, покосившись на мужчину за рулем.

— Эк, вас занесло, молодой человек!

Бодро хмыкнув в редкие усы, мужчина включает тихонько радио с новостями. Нейт украдкой рассматривает привыкшие к тяжелому многолетнему труду руки с  торчащими из под манжет видавшей виды рубашки татуировки, которым уже черт знает сколько лет. Темнота салона особо не располагала к такому, но отчаянно искал за что зацепиться взглядом, чтобы отвлечься. Отвлечься от отголосков чужой боли, что сматывал в алые клубки, бережно придерживая источник.

— Это не было осознанным выбором, но, гремя покажет, господа. — Боннэ вежливо улыбается, вспоминая жизнь в возрождающемся Детройте. Нет, ему не хотелось обратно от слова «совсем». Он чувствовал окрыляющую, опьяняющую свободу и ответственность только за себя теперь. Ему было хорошо жить с той мыслью, что теперь он в руках своей судьбы и может жить руководствуясь своим выбором о том, как ему этой свободой распорядиться.

Мне никто не трахает мозг кроме меня самого.

— У меня есть только я.

И мои придорожные кошки-крошки.

— Но, я мечтаю о черной кошке. Ну, знаешь, такой, мурчательной. Теплой…

Нейт умолкает. Чувствуя, что теперь невольно подкралась та самая черная меланхолия. Черная, как эта самая кошка из его мечты. Кошка теплая и она мурлычет на коленях, засыпая вместе с ее хозяином у старого камина в полуразрушенном доме. К слову, дом Нейт и не думал приводить в порядок, хотя о ведра с краской в прихожей можно было споткнуться. Видимо это тоже декорации жизни мага. Удачные декорации, как возможная надежда на то, что однажды, черная полоса жизни кончится и можно будет заняться домом. С кем нибудь.

— Кролик…

Шепотом повторяя слова, Нейт чувствует стальной привкус во рту. Не нравится ему то, что они отзываются в нем эхом горечи. Его пугает перспектива навсегда застрять в этой сырой осени, затеряться в тумане, навеки уснуть в сырой пожелтевшей листве. Он смотрит на Чарльза с теплотой во взгляде. С надеждой. Ему интересно сейчас всё. Словно Чарли открыл ларец с чудесами и начал их бережно доставать, вертя в руках и показывая. Давая ощутить, прикоснуться и не отнимал. В Нейте жил маленький, жадный до жизни мальчик и сейчас, он тянулся к тому, что прежде казалось чужим, недоступным.

Мы с ним хотели завести кошку. Теперь хочу только я.

Нейт ловит мерцающие на куртке Чарли сочные блики городских огней и впервые за долгое время чувствует себя, если не счастливым, то примерно так. Городские улицы мерцали за окном, а машина словив зеленую волну, почти беспрепятственно пересекала их. Одну за другой, пока впереди не показалось массивное светлое здание госпиталя. Заверения относительно того, что будет проще, особо не успокаивали. Нейт нервно теребил пальцами край своей куртки, надеясь, что родители этого чуда уже сбились с ног в поисках и то, что в случае чего готов засветить свою страховку.
Одну жизнь потерял, но сколько крови на руках? Уравняет ли ее одна детская жизнь?
Видимо, как и Дэвенпорт, Нейт вспомнил местные слухи о пропадающих в Редфилде детях. Возможно, что и водитель фургона о них вспомнил, судя по его озадаченному лицу и скорости с которой машина неслась сквозь улицы города. Нейт не любил город, предпочитая ему пригородные трассы и скорость на которой бы и самолет взлетел, благо, черный мустанг позволял. Скорость и музыка, пожалуй были единственным и горячо любимым занятием. Отдушина Нейта Боннэ. Здесь же, изредка выбираясь на ночные пригородные трассы, Нейт пробовал их на вкус, на прочность, но пока не увлекался, пускаясь во все тяжкие. Встряхнув головой, парень прогоняет от себя эти неуместные сейчас мысли о том, как было бы здорово отвезти этого чудесного ребенка домой вместе с его заплаканной от счастья матерью и длинные пальцы снова мягко зарываются в светлые, такие еще шелковистые волосы мирно спящего ребенка.

Никто больше не посмеет обидеть тебя.
У меня теперь хороший резерв, малыш.

Фургон мягко остановился, а водитель принялся открывать дверь, чтобы парню с ребенком было проще выбраться. Нейт потрепал задремавшего в тепле Руфуса, пропуская сеттера к хозяину. Сейчас казалось, что эта парочка приключенцев не сможет обойтись друг без друга и принялся осторожно вылезать из машины в ночную сырость, сразу ощутив тревожные эманации госпиталя и некий специфический липкий запах вокруг. В нем было всё. Радость, тревога, ожидание, горечь, чудо, надежда. Воздух струился перед глазами, отраясь расплывчатыми тенями на боку машины. Неподалеку подъехала карета скорой помощи и по асфальту разбегались всполохи света. Синие, красные. Нейт нервно сглотнул, прижимая ребенка к себе и в глазах теперь отражалась просто нечеловеческая боль и тоска. Он вспомнил всё.

Элиан…, Новый Орлеан, морг, полиция.

Делая глубокий вдох, Нейтан сжимает губы в тонкую нить, прикусывая изнутри. Наполненный мечтами мир вновь рухнул в одну секунду. Всполохи света продолжали облизывать блестящий от огней госпиталя асфальт. Синий.

Красный.

Синий.

Красный.

От природы импульсивному Нейту тяжело. Для него неведение смерти подобно и мысли о том, что ждет там, за дверями госпиталя сменяют друг друга со скоростью света. Одно мрачней другого. От мыслей вырывается вопросом Чарли и их как отрезало. Колдун улыбается, немного мерзкой улыбкой, немного задумчиво отвечая, при том привычно растягивая гласные и глотая некоторые из согласных, что в общем не делает речь менее разборчивой. Говорит Нейтан вполне четко, как правило, предпочитая следить за голосом, будто это сама магия его перенастраивала, а не он сам долгими ночами погружаясь в транс напевал молитвы своим лоа.

— Наверно плевал со второго этажа.

В голосе сквозит почти подростковая шалость, а глаза хитро блестят, отражая краски холодной и сырой осени с запахами мокрого асфальта и выхлопных газов автомобиля. Осень в городе была чудесна, не смотря на то, что сейчас по сути и можно было не замечать ее мерного дыхания на своих плечах. Где-то в мыслях Нейт уже со смехом увозит Чарли по одной из трасс на своем черном мустанге и в салоне чувствуется запах масла, кожи и крепкого рома, что от души добавлен в кофе. Нейтан уже где-то в мыслях о несбывшемся, где крылья свободы уносят в яркое, пронзительное голубое небо над осенней Акадией, куда так хотелось попасть, но до сих пор особо не с кем было отправиться туда и плутать по тропинкам, усыпанным золотом листвы.

Я не смог? Один?

Ощущение тепла. В нем можно купаться, оно окружает мягким, теплым коконом и так хочется довериться этому пареньку с заботливыми, теплыми глазами на дне которых притаилось самое настоящее солнце, оставившее легкую россыпь своих поцелуев на красивом лице в виде изящных веснушек. Чарли улыбается и Нейтан видит, как эти искорки солнца вспыхивают в глазах колдуна.

Надежда, сука, блюдо которого уже нет в меню. Но лишь для меня.

Глядя на госпиталь, Нейтан отметал как мог свое личное отношение к нему и лишь бережно поправлял тонкими пальцами куртку на парнишке, которого прижимал к сердцу. Краденая боль. Детские страхи. Отчаяние. Пульсирующие алые клубки теперь щерились иглами, перетекая в чистую энергию боли и охотно бы проглотил их сейчас, но запас не вечный, а в голове, подобно проблесковым маячкам скорой вспыхивало лишь одно слово.

МЕСТЬ

Волнение захватило парня, вместе с порывом холодного ветра и лишь Чарли, будто крохотный островок надежды, стоял в этом сером мареве, относительно спокойный и расслабленный. Нейт не знал, что сейчас чувствует парень, глядя на эти огоньки надежды в виде светящихся окошек и прозрачных стеклянных дверей на массивном крыльце. Что связывает Чарли с миром медицины.

Меня только смерть.
Жру души и иногда осколки сердец. Как трупные черви. Хищник. Падальщик. Кошмарно. Не меня ты заслуживаешь встретить на своем пути, Чааарльз.

Внутренним смехом отзываются коварные лоа. У них свои планы на колдуна и Нейт старается не мешать. Участь, судьба всех, кто оказывается рядом – загадка, но Нейт как паук плетет свои сети, удерживая в них всех, кто ему интересен. Даже будучи за пол континента от цели, достаточно подергать ниточку и в ответ придет теплый импульс, а может и сам человек. Нейтан хмурится, ему очень хочется оставить все как есть и посмотреть, получится ли не идти на поводу у своих мимолетных капризов и влюбленности в тепло. У него нет равновесия и он отчаянно ищет его извне. Словно стихийное бедствие само стремящееся к покою.
Мысли о том, что госпиталь, это надежда отравлены ядом. Трупным. Оплаканы. Эта боль уже далека и живет сама по себе, остается лишь чувствовать витающее в воздухе ощущение тревоги, не сводя взгляда с Чарли, идти следом, стиснув зубы и тихо ненавидя в такие моменты жизнь. Снова будет этот холодный белый свет, отражающийся в стеклах, в белых костюмах. Опять будут усталые лица и счастливые глаза, слезы и боль. Колдун в ужасе понимает, что если родители ищут ребенка, то видимо им сейчас до чертиков жутко и горячие руки поправляют сползающую куртку. Детские ресницы едва шелохнулись, и мальчик сквозь сон что-то пробормотал.

Вашу мамашу! Я бы рил слетел с катушек и сделал больно последнему свидетелю.

— Наверно моя мать слишком занята своей клиентурой, чтобы понапрасну переводить проклятия. А еще, мне кажется, что я тут не случайно.

Если я вообще где-нибудь бываю случайно.

— Твоя правда. Не люблю загадывать, но, хотелось бы в теплые края махнуть в старости. Выйти на пенсию, купить маленький домик у моря, греть днем кости на песке, а вечерами уши у костра за разговорами. Жизнь такая штука, что к старости отращиваешь себе приятный хвост историй. Не грех и рассказать их.
Немного удивленно смотря на Чарли, делает паузу, соглашаясь с ним. Представляя себе это чудо в окружении любящих животных, урчащих, лающих, фыркающих на пороге дома.
— На месте арендодателя я бы пустил. Но выпустил бы после ремонта. — Усмехаясь, успевает рукой потрепать Руфуса, который всю дорогу трепетно согревал, задремав рядом. В холодном свете палевый оттенок шерстки пса казался лунно белым, неестественно красивым, а потом снова возвращался в прежний вид. Оптическая иллюзия уличного света на отдельно взятом теплом псе радовала глаз, не давая залипать на одной точке и уходить в себя.  — Да, вырос там. Мать после колледжа вышла замуж и уехала. Сама она была из Луизианы, городок недалеко от Нового Орлеана, но сейчас, от него почти ничего не осталось. Ураган влияет на судьбы мира беспощадно. А ты? Местный же. Всю жизнь здесь, в Редфилде?
Пожав плечами Боннэ качает головой, не зная к какому ответу склонится. Оба были правильными в той или иной мере, но что выбрать? Злую и ироничную правду или ее более приятную часть, которая больше подошла бы сейчас и непременно тронула бы Чарли. Нейт превращается в безумного диджея, миксуя одно с другим, накладывая сэмплы, эффекты. Он не хочет, чтобы Чарли видел в нем плохое, как и не может быть хорошим. Просто у него новая жизнь. Совсем новая. С нуля. И как с этим быть, он еще не решил полностью.
— Иногда очень и очень одиноко, но иногда, мне кажется, что это мое естественное состояние и всё встает на свои места.
Проводив взглядом машину, тепло улыбнувшись, радовался за то, что хоть с этим проблем не будет. Нейт еще не знал о пропадающих детях, ведь в придорожном баре, где был частым гостем о таком не расскажут, а в другие места опасался соваться, дабы не дать лишний раз поводов своему преследователю. Поднимаясь на крыльцо, Нейт чувствует Чарльзовы пальцы и знает, что тот провел бы так же бережно и аккуратно даже с закрытыми глазами.
Я бы не споткнулся, точно.
Откуда пришло это странное чувство, Нейт не знал и знать не хотел. Он пользовался. Словно путник, приглашенный погреться в ночи у жаркого костра и послушать чужих песен. Жмурясь от непривычно яркого света, смотрит, как при дыхании появляются облачка пара в сыром и холодном осеннем воздухе и таят в потоках света.

— Правда? Кошку? Почту за честь.
Такого поворота событий Нейт предугадать не мог, но в случае чего, кошка, это не целый зоопарк, она не привяжет к дому, если его таковым можно назвать. Документы все еще не торопились оформлять, а значит, «дом» пока существовал только где-то на задворках сознания. На деле же, это был старый, пострадавший от времени и местных мальчишек особнячок с жуткой историей. Теперь во дворе мрачно стоял черный мустанг, сам порой курил на крыльце в старом, выцветшем плетеном кресле, от обивки которого почти ничего не осталось и одним своим видом давая понять, что на территорию соваться опасно. Новость о кошке, казалась из разряда чудес настоящих, тех, что не купить ни за какие деньги. Новость взволновала настолько, что тихие, почти бесшумные шаги сбились на пороге госпиталя. Нейт смотрит на Чарли откровенно детскими, широко распахнутыми глазами, а затем не веря до конца проходит внутрь и щурится. Холодный свет нещадно бьет колдуна по глазам, а Чарли спешит. Оставалось только растерянно оглядываться, да надеть обратно куртку. Боль, комом ставшая в сердце не дает сдвинуться. Носилки и ребенка переложив на них увозят.

Мама Бриджит, ну, пусть найдутся родители!
- Идем конечно. К тому же, теперь куртка снова досталась мне.
Нейт наконец надевает ее обратно и прячет под ней россыпь позвякивающих амулетов.Он не любит лишний раз палиться и в отличии от матери зарабатывать себе на жизнь магией не считал нужным. Нейту сейчас как никогда хотелось курить, и он был уверен, что могут себе это позволить. Время стерпит и не такое, ведь был уверен, что сейчас могут быть полезны. Оба.
Свесив голову и как-то печально улыбаясь, Боннэ бросает взгляд на отделение интенсивной терапии за дверями которых скрылись носилки, почему-то вспомнив кадры из фильма «Лестница Иакова», кивнув Чарли, свернул с колдуном к дверям, по пути доставая пачку сигарет. Хотелось быть в тепле и подальше отсюда, но мысли то и дело возвращались к ребенку, из-за которого здесь и оказались. Ему хочется обнять Чарли и уткнувшись носом в плечо услышать то, что все будет хорошо.
… и родители уже на пути сюда?
Голос девушки с ресепшена говорящей теперь с полицией внушал еще какой-то оптимизм. Парнишку попавшего в беду искали.
— Так что ты там говорил про кошку?

Уже на крыльце, мягкая поступь, запах мокрой шерсти и Руфус оказывается рядом с хозяином, а сам, вздохнул, запрокинув голову и наконец улыбнулся. Привычной, открытой и яркой улыбкой. Словно кто-то снял с плеч тяжелый груз. Глядя на Чарли, скрестил в кармане пальцы на удачу и протянул пачку крепких «Pepe».

— Боюсь, что, если бы я на это решился, я выиграл бы у него больше, чем пару сотен.

Нейтан язвительно смеется, встряхивая влажными от тумана и сырого воздуха волосами и поднимает голову. Темное небо с густыми серыми облаками не нравится. Они напоминают Нейту чернильные пятна Роршаха, а всевозможные тесты ему противны. С тем же успехом на кофейной гуще можно смотреть судьбу, определяя будущее незнакомого человека. Нейт не доверяет небу. Он твердо знает, что там никого нет, кроме этих противных пятен, а потому, его глаза лучатся иронией и безумием.
Ему хочется хохотать.

Было здорово вот так, вдвоем сбежать из холла госпиталя, где чувствовал себя темным пятном, которое словно бактерия под микроскопом двигалось. Ужасно хотелось просто слиться со стеной, стать невидимкой, не привлекать к себе внимания, но будучи самому по себе довольно колоритным, оставаться незамеченным было сложно. Давно, еще в конце школы, Нейт мучительно мечтал о том, чтобы иметь совсем неприметную внешность. Но, то были давние дни, то был мрачный Детройт, его цветные тусовки бедных районов. Гетто. Теперь же, это желание вернулось с новой силой и теперь ветер трепал волосы, с каждым порывом стирая это нелепое желание прожить возможно, чужую жизнь. На миг, Нейт ловит себя на мысли, что он почти не ощутил на своей руке пальцев Чарли, пока шли на улицу, списывая это на то, что видимо оба находились в некоем подобии анабиоза ЦНС попавшей в стрессовые условия. Но, с другой стороны, ему было приятно, что Чарли никуда не пытался сторониться. Возможно это заставило и самого вылезти из своей ледяной оболочки холодного отчуждения и резкого «НЕТ» всему миру. Одно не давало покоя среди происходящих событий. Связи по-прежнему не было и тут внутри что-то оборвалось, сжалось и с грохотом упало. Как падающая с полки книга, которую хочешь поймать еще в полете. Психика заторможено выдавала путанные сигналы.

Его ждут.

Дома.

Я_НЕ_ЗНАЮ_КТО_НО_ЕГО_ЖДУТ.

— Переживаю. Представь себе, что чувствуют его родители сейчас! — грустным голосом произнес Нейт, но затем добавил, с болью глядя то в глаза Чарли, то на руку, так уютно устроившуюся на своем плече. Нейту отчаянно хочется в тепло и темноту, и чтобы эта теплая рука была там же. Нейту до чертиков важно, чтобы рядом был хоть кто-нибудь, чью поддержку он будет чувствовать, хотя знал, что и сам Чарли сейчас напряжен, но по нему это менее заметно.

— У тебя тоже нет сети? Дома наверно волнуются.

Навещать? Нет, Чарльз, у нас с тобой будут дела поважней. Я собираюсь навещать тех, кто его сюда отправил. В кошмарных снах. Для начала. Они еще будут шептать мое имя как молитву, и я не остановлюсь…, пока они не сменят мальчишку здесь.

Религия не позволяла Нейту уже бросить случай, лоа требовали крови и этими руками они ее получат сполна. Энергия, клокотала внутри, заставляя сердце ощущаться то в желудке, то в горле и Боннэ мучился от этого. Возможно, что позже, он найдет момент объяснить Чарли, что это магия тащит тот фейерверк неподдельных чувств, что отражаются в лице и в голосе, который порой опускался до хриплого шелеста. Возможно. Нейт не знал, как сложатся обстоятельства, заложниками которых стали и отчаянно высматривал в туманной дымке темные силуэты, чтобы отвлечься от своих эмоциональных проявлений и не пугать стоящего рядом колдуна. Вдали то и дело появлялись размытые силуэты лучей, от включенных фар проезжающих машин, слышались звуки. Где-то совсем неподалеку, кто-то провел металлической арматурой по асфальту и туман приглушил звуки. Настолько, что приходилось напрягать зрение, щуря зеленые глаза.

— Знаю. Мы приходим в этот мир одни и уходим тоже одни. Я не одиночества опасаюсь, я опасаюсь однажды потеряться. Не тот момент, когда тебе никто не нужен, а тот, когда ты никому нахер не нужен, потому, что ты совершенно бесполезен для всех.
Блядская сублимация.
Не глядя, осторожно опустив руку, погладил содержимое своего кармана. Руку словно обожгло в ответ, а сам удивленно распахнул глаза, косясь на парня рядом. В Чарли ощущалось это донельзя приятное чувство руки, протянутой при подъеме в гору и от того было легко. С ним вообще было легко и отдаленно Нейтан понимал, насколько повезло встретить именно этого человека на своем пути. А встречи в жизни были отнюдь не самыми простыми. Каждый играл какую-то роль в судьбе, оставлял свои следы, что причудливо сливались в поступки, логику которых порой становилось сложно понять.
Заметив жест парня, Нейтан напрягся. То, что удалось заметить, показалось довольно странным. Рука сначала дернулась, но вовремя остановил себя, решив, что время еще не пришло. Возможно позже, когда это странное состояние оцепенения пройдет, Нейт сможет взять эту красивую ладонь в свои и пристально рассмотреть, беспардонно засыпая ведьмака вопросами. Сейчас, лишь с состраданием смотрит на странный белесый узор.

У тебя очень красивые руки с довольно странным аксессуаром.
Но, ты ведь и так это знаешь.
Знаешь.
Чарльз.

А дальше, пальцы прихватывают руку с пачкой сигарет. Такой милый, почти ребяческий жест. Боннэ добродушно покачивает головой в ответ на это и следом тянет сигарету. Воздух вокруг сгущается от влаги и облачка пара при дыхании тонут в нем, растворяясь. Отходя с импровизированной курилке, можно заметить, как свет ажурно выхватил фигурку Чарли, делая ее тоньше, а живые и красивые черты лица глубже и залюбоваться этим странным моментом. Порой игра света и тени творит настоящие чудеса, а сознание активно дополняет картину и можно с легкостью засмотреться на простые и знакомые вещи в новом, доселе неизвестном ракурсе. Вот как сейчас. Нейту ужасно хотелось крикнуть Чарли «ЗАМРИ!» и хотя бы в памяти запечатлеть эту секунду, а затем рассмеяться.
— Ого! Я не знал, что сигареты тестируются на животных.
Ты меня сейчас ошарашил, парень.
— Значит работаешь в приюте и у тебя просто куча меха в подчинении? — Нейтан качая головой смеется, но понимает, что Чарли, человек нашедший свое место, а не занимающий чужое. Эта информация четко отпечаталась в сознании в графе напротив имени мага, она появилась под двойной галочкой. Дальше шла информация о начальстве, выданная довольно комично, но придираться к таким мелочам было лишним. Зато улыбка на красивых губах поселилась явно надолго, в ответ на эту фразу. Прикуривая, Нейт придерживал волосы, чтобы ненароком не опалить, а после, запихнул их под капюшон, чтобы не мешали.
— Спасибо.
Неровный выдох.
Вдох.
— А расскажешь потом? Ну, про эти путешествия.
Мир наполняется запахами душистого табака. Дым мешается с туманом. Его туда тащит ветер, сгребая в охапку и играясь с ним, свивая в клубки и расшвыривая затем кусками, будто разматывая нити. Ветер же взъерошил и волосы Чарли, частично закрывая глаза ведьмака от взгляда Нейта, но, тот вроде не шибко злится на такое положение вещей. Ему хочется расспросить Чарли обо всем на свете. Об Аляске, о приюте в Редфилде, о снах и магии. Его даже отпускает жгучая чужая боль. Словно где-то внутри разжимается понемногу ржавая пружина. Становится немного теплей, уютней, ледяная корка, скрывающая саму суть, начинает истончаться. Подсознание отвешивает леща, мигают защитные механизмы, вопящие о том, что за все хорошее надо платить, а сердце взволнованно бьется. Нейт еще не знает, можно ли доверять Чарли, но отчаянно хочет, чтобы тот просто не отталкивал. Дал возможность немного остановиться, довериться.
Моя карма — это боль расплаты.
Разочарование.
Боль от разочарования, она такая…, пустая. Второе мое имя- пустота.
— Багиру удочерю с радостью! — смеясь отвечает Нейт и его искрящиеся от чувства новизны и проснувшейся жажды приключений глаза вновь устремляются на лицо Чарли. Нейту нравится, что ведьмак держит зрительный контакт. У Чарли очень теплый взгляд и это было приятно. Это легко воспринимается. Так, словно и не могло быть иначе. Даже завидно порой становится, когда встречаешь людей, обладающих таким талантом. Например, одним взглядом внушать чувство комфорта и безопасности. Или, например, спокойствия. Или в данном случае то самое терпкое тепло, в которое хотелось завернуться и лишь благодарно улыбаться в ответ на такую щедрость. Как и сама его магия, кажущаяся белым шелком, искристым и чистым светом, эта его любовь к животным и то, что он не безучастен к чужому горю, давало понять о его светлой стороне, но, Нейтан знал, что у монеты есть две стороны и самое главное, у нее есть ребро. Эту монету шевелить Боннэ не хотел. Он почему-то чувствовал и сокрушительную, темную сторону, но, плевать он на нее хотел. Даже, если бы эти руки оказались по локоть в крови, это бы ничего уже не изменило. Нейт был из тех, кого можно было считать реалистами. Он легко улавливал всю суть вещей и людей, но, это не мешало ему очаровываться, как сейчас.
Блять, вот, что бы я делал, не попадись мне ты?
Внутренний голос приобрел теплые, женские нотки низкого грудного голоса и язвительно ответил: — Ушел бы делать «очень больно».
Мир пропущенный через зудящие нервы.
Это тоже больно.
— Я? Торгую лицом в книжном, пока не устроился на нормальную работу, а поселился на окраине в одном заброшенном доме. Там ходит стремная легенда о том, что мужик зарррЭзал свою жену и дочь, а затем повесился. Судя по всему, это было лет 17 назад, что с тех пор стало с другой его дочерью, которую нашли живой, я не знаю. Но, дом выставили на торги за копейки, а я люблю жуткие легенды и ненавижу делать ремонт.
Дальше Нейтан замолкает и с нескрываемым удивлением смотрит на мага. Не то, чтобы ему это было незнакомо, но он просто не ожидал узнать такое. Темные, пушистые ресницы хлопают, в глазах плещется удивление и уже беспокойство за Чарли.
- Так, приятель. Всё будет. Обещаю. Вот, прямо торжественно клянусь! И кофе самый лучший в Рэдфилде и все, чего душа пожелает.
Любой ценой.
— А, если по делу, нет ничего проще, чем сказать правду, Чарльз. По крайней мере тебе. Твой велик до сих пор там. А я? Ну, допустим, шел в придорожный бар, но так и не дошел.
Ложь.
Не собирался даже.
Он пьет таблетки, а у Нейта щемит сердце. Его почти разрывает от грусти, когда видит такое. Даже, если бы это были просто колеса от обычно болящей при долгом отсутствии сна голове, Нейтану это вставало поперек горла и в такие моменты он ненавидел всю вселенную за то, что в этом мире существовали болезни. Ему хотелось, чтобы болезни стали просто высшей мерой пресечения, а не тем, что легко встречаешь среди тех, кто так или иначе дорог.
Мы все плохие, чего уж там. Просто положи болт.
Сквозь сомкнутые зубы, втягивая холодный сырой воздух, Нейт смотрит на мелькнувшие в небе огоньки пролетающего самолета и приобнимает Чарли рукой, чувствуя, что еще немного и усталость возьмет верх. Колдуна скосит. Нейтан не может противопоставить ничего, но ощутив доступную контактную цель, расправляет тонкие пальцы на предплечье Чарли, отдавая ему немного тепла и своих жизненных сил, пусть даже в этом не было необходимости, но другого сейчас позволить себе не мог, а прикосновением просто воспользовался. Раз уж кольцо с черной вязью оказалось на нужной руке. Чтобы не забрать, а отдать. Самую малость, но парню этого должно немного хватить.
Вместо скорой, вдалеке сквозь туман виднелись уже другие проблесковые огоньки и теперь, Нейтан готов был сползти по стенке от предстоящего ужаса. Машины приближались, а затем остановились напротив крыльца и первой открылась дверь второй, откуда выбежала совсем еще молодая и красивая женщина в сером вязаном пальто с заплаканным лицом и побежала к стеклянным дверям, резко распахнув их. Офицер прошел следом за женщиной и Нейт мягко потянул Чарли к дверям, бросая окурок в стоящую напротив металлическую пепельницу.
— Скажем правду, что еще тут остается.
Голос Боннэ вибрирует, как стена госпиталя в момент полета самолета. Но, он, то прекрасно отдает себе отчет, в том, что ложь, это временно. Офицеру еще предстоит слушать показания виновников этой трагедии, но где и при каких обстоятельствах, это лишь вопрос настроения.

— Боюсь, что, если бы я на это решился, я выиграл бы у него больше, чем пару сотен.

Нейтан язвительно смеется, встряхивая влажными от тумана и сырого воздуха волосами и поднимает голову. Темное небо с густыми серыми облаками не нравится. Они напоминают Нейту чернильные пятна Роршаха, а всевозможные тесты ему противны. С тем же успехом на кофейной гуще можно смотреть судьбу, определяя будущее незнакомого человека. Нейт не доверяет небу. Он твердо знает, что там никого нет, кроме этих противных пятен, а потому, его глаза лучатся иронией и безумием.
Ему хочется хохотать.

Было здорово вот так, вдвоем сбежать из холла госпиталя, где чувствовал себя темным пятном, которое словно бактерия под микроскопом двигалось. Ужасно хотелось просто слиться со стеной, стать невидимкой, не привлекать к себе внимания, но будучи самому по себе довольно колоритным, оставаться незамеченным было сложно. Давно, еще в конце школы, Нейт мучительно мечтал о том, чтобы иметь совсем неприметную внешность. Но, то были давние дни, то был мрачный Детройт, его цветные тусовки бедных районов. Гетто. Теперь же, это желание вернулось с новой силой и теперь ветер трепал волосы, с каждым порывом стирая это нелепое желание прожить возможно, чужую жизнь. На миг, Нейт ловит себя на мысли, что он почти не ощутил на своей руке пальцев Чарли, пока шли на улицу, списывая это на то, что видимо оба находились в некоем подобии анабиоза ЦНС попавшей в стрессовые условия. Но, с другой стороны, ему было приятно, что Чарли никуда не пытался сторониться. Возможно это заставило и самого вылезти из своей ледяной оболочки холодного отчуждения и резкого «НЕТ» всему миру. Одно не давало покоя среди происходящих событий. Связи по-прежнему не было и тут внутри что-то оборвалось, сжалось и с грохотом упало. Как падающая с полки книга, которую хочешь поймать еще в полете. Психика заторможено выдавала путанные сигналы.

Его ждут.

Дома.

Я_НЕ_ЗНАЮ_КТО_НО_ЕГО_ЖДУТ.

— Переживаю. Представь себе, что чувствуют его родители сейчас! — грустным голосом произнес Нейт, но затем добавил, с болью глядя то в глаза Чарли, то на руку, так уютно устроившуюся на своем плече. Нейту отчаянно хочется в тепло и темноту, и чтобы эта теплая рука была там же. Нейту до чертиков важно, чтобы рядом был хоть кто-нибудь, чью поддержку он будет чувствовать, хотя знал, что и сам Чарли сейчас напряжен, но по нему это менее заметно.

— У тебя тоже нет сети? Дома наверно волнуются.

Навещать? Нет, Чарльз, у нас с тобой будут дела поважней. Я собираюсь навещать тех, кто его сюда отправил. В кошмарных снах. Для начала. Они еще будут шептать мое имя как молитву, и я не остановлюсь…, пока они не сменят мальчишку здесь.

Религия не позволяла Нейту уже бросить случай, лоа требовали крови и этими руками они ее получат сполна. Энергия, клокотала внутри, заставляя сердце ощущаться то в желудке, то в горле и Боннэ мучился от этого. Возможно, что позже, он найдет момент объяснить Чарли, что это магия тащит тот фейерверк неподдельных чувств, что отражаются в лице и в голосе, который порой опускался до хриплого шелеста. Возможно. Нейт не знал, как сложатся обстоятельства, заложниками которых стали и отчаянно высматривал в туманной дымке темные силуэты, чтобы отвлечься от своих эмоциональных проявлений и не пугать стоящего рядом колдуна. Вдали то и дело появлялись размытые силуэты лучей, от включенных фар проезжающих машин, слышались звуки. Где-то совсем неподалеку, кто-то провел металлической арматурой по асфальту и туман приглушил звуки. Настолько, что приходилось напрягать зрение, щуря зеленые глаза.

— Знаю. Мы приходим в этот мир одни и уходим тоже одни. Я не одиночества опасаюсь, я опасаюсь однажды потеряться. Не тот момент, когда тебе никто не нужен, а тот, когда ты никому нахер не нужен, потому, что ты совершенно бесполезен для всех.
Блядская сублимация.
Не глядя, осторожно опустив руку, погладил содержимое своего кармана. Руку словно обожгло в ответ, а сам удивленно распахнул глаза, косясь на парня рядом. В Чарли ощущалось это донельзя приятное чувство руки, протянутой при подъеме в гору и от того было легко. С ним вообще было легко и отдаленно Нейтан понимал, насколько повезло встретить именно этого человека на своем пути. А встречи в жизни были отнюдь не самыми простыми. Каждый играл какую-то роль в судьбе, оставлял свои следы, что причудливо сливались в поступки, логику которых порой становилось сложно понять.
Заметив жест парня, Нейтан напрягся. То, что удалось заметить, показалось довольно странным. Рука сначала дернулась, но вовремя остановил себя, решив, что время еще не пришло. Возможно позже, когда это странное состояние оцепенения пройдет, Нейт сможет взять эту красивую ладонь в свои и пристально рассмотреть, беспардонно засыпая ведьмака вопросами. Сейчас, лишь с состраданием смотрит на странный белесый узор.

У тебя очень красивые руки с довольно странным аксессуаром.
Но, ты ведь и так это знаешь.
Знаешь.
Чарльз.

А дальше, пальцы прихватывают руку с пачкой сигарет. Такой милый, почти ребяческий жест. Боннэ добродушно покачивает головой в ответ на это и следом тянет сигарету. Воздух вокруг сгущается от влаги и облачка пара при дыхании тонут в нем, растворяясь. Отходя с импровизированной курилке, можно заметить, как свет ажурно выхватил фигурку Чарли, делая ее тоньше, а живые и красивые черты лица глубже и залюбоваться этим странным моментом. Порой игра света и тени творит настоящие чудеса, а сознание активно дополняет картину и можно с легкостью засмотреться на простые и знакомые вещи в новом, доселе неизвестном ракурсе. Вот как сейчас. Нейту ужасно хотелось крикнуть Чарли «ЗАМРИ!» и хотя бы в памяти запечатлеть эту секунду, а затем рассмеяться.
— Ого! Я не знал, что сигареты тестируются на животных.
Ты меня сейчас ошарашил, парень.
— Значит работаешь в приюте и у тебя просто куча меха в подчинении? — Нейтан качая головой смеется, но понимает, что Чарли, человек нашедший свое место, а не занимающий чужое. Эта информация четко отпечаталась в сознании в графе напротив имени мага, она появилась под двойной галочкой. Дальше шла информация о начальстве, выданная довольно комично, но придираться к таким мелочам было лишним. Зато улыбка на красивых губах поселилась явно надолго, в ответ на эту фразу. Прикуривая, Нейт придерживал волосы, чтобы ненароком не опалить, а после, запихнул их под капюшон, чтобы не мешали.
— Спасибо.
Неровный выдох.
Вдох.
— А расскажешь потом? Ну, про эти путешествия.
Мир наполняется запахами душистого табака. Дым мешается с туманом. Его туда тащит ветер, сгребая в охапку и играясь с ним, свивая в клубки и расшвыривая затем кусками, будто разматывая нити. Ветер же взъерошил и волосы Чарли, частично закрывая глаза ведьмака от взгляда Нейта, но, тот вроде не шибко злится на такое положение вещей. Ему хочется расспросить Чарли обо всем на свете. Об Аляске, о приюте в Редфилде, о снах и магии. Его даже отпускает жгучая чужая боль. Словно где-то внутри разжимается понемногу ржавая пружина. Становится немного теплей, уютней, ледяная корка, скрывающая саму суть, начинает истончаться. Подсознание отвешивает леща, мигают защитные механизмы, вопящие о том, что за все хорошее надо платить, а сердце взволнованно бьется. Нейт еще не знает, можно ли доверять Чарли, но отчаянно хочет, чтобы тот просто не отталкивал. Дал возможность немного остановиться, довериться.
Моя карма — это боль расплаты.
Разочарование.
Боль от разочарования, она такая…, пустая. Второе мое имя- пустота.
— Багиру удочерю с радостью! — смеясь отвечает Нейт и его искрящиеся от чувства новизны и проснувшейся жажды приключений глаза вновь устремляются на лицо Чарли. Нейту нравится, что ведьмак держит зрительный контакт. У Чарли очень теплый взгляд и это было приятно. Это легко воспринимается. Так, словно и не могло быть иначе. Даже завидно порой становится, когда встречаешь людей, обладающих таким талантом. Например, одним взглядом внушать чувство комфорта и безопасности. Или, например, спокойствия. Или в данном случае то самое терпкое тепло, в которое хотелось завернуться и лишь благодарно улыбаться в ответ на такую щедрость. Как и сама его магия, кажущаяся белым шелком, искристым и чистым светом, эта его любовь к животным и то, что он не безучастен к чужому горю, давало понять о его светлой стороне, но, Нейтан знал, что у монеты есть две стороны и самое главное, у нее есть ребро. Эту монету шевелить Боннэ не хотел. Он почему-то чувствовал и сокрушительную, темную сторону, но, плевать он на нее хотел. Даже, если бы эти руки оказались по локоть в крови, это бы ничего уже не изменило. Нейт был из тех, кого можно было считать реалистами. Он легко улавливал всю суть вещей и людей, но, это не мешало ему очаровываться, как сейчас.
Блять, вот, что бы я делал, не попадись мне ты?
Внутренний голос приобрел теплые, женские нотки низкого грудного голоса и язвительно ответил: — Ушел бы делать «очень больно».
Мир пропущенный через зудящие нервы.
Это тоже больно.
— Я? Торгую лицом в книжном, пока не устроился на нормальную работу, а поселился на окраине в одном заброшенном доме. Там ходит стремная легенда о том, что мужик зарррЭзал свою жену и дочь, а затем повесился. Судя по всему, это было лет 17 назад, что с тех пор стало с другой его дочерью, которую нашли живой, я не знаю. Но, дом выставили на торги за копейки, а я люблю жуткие легенды и ненавижу делать ремонт.
Дальше Нейтан замолкает и с нескрываемым удивлением смотрит на мага. Не то, чтобы ему это было незнакомо, но он просто не ожидал узнать такое. Темные, пушистые ресницы хлопают, в глазах плещется удивление и уже беспокойство за Чарли.
- Так, приятель. Всё будет. Обещаю. Вот, прямо торжественно клянусь! И кофе самый лучший в Рэдфилде и все, чего душа пожелает.
Любой ценой.
— А, если по делу, нет ничего проще, чем сказать правду, Чарльз. По крайней мере тебе. Твой велик до сих пор там. А я? Ну, допустим, шел в придорожный бар, но так и не дошел.
Ложь.
Не собирался даже.
Он пьет таблетки, а у Нейта щемит сердце. Его почти разрывает от грусти, когда видит такое. Даже, если бы это были просто колеса от обычно болящей при долгом отсутствии сна голове, Нейтану это вставало поперек горла и в такие моменты он ненавидел всю вселенную за то, что в этом мире существовали болезни. Ему хотелось, чтобы болезни стали просто высшей мерой пресечения, а не тем, что легко встречаешь среди тех, кто так или иначе дорог.
Мы все плохие, чего уж там. Просто положи болт.
Сквозь сомкнутые зубы, втягивая холодный сырой воздух, Нейт смотрит на мелькнувшие в небе огоньки пролетающего самолета и приобнимает Чарли рукой, чувствуя, что еще немного и усталость возьмет верх. Колдуна скосит. Нейтан не может противопоставить ничего, но ощутив доступную контактную цель, расправляет тонкие пальцы на предплечье Чарли, отдавая ему немного тепла и своих жизненных сил, пусть даже в этом не было необходимости, но другого сейчас позволить себе не мог, а прикосновением просто воспользовался. Раз уж кольцо с черной вязью оказалось на нужной руке. Чтобы не забрать, а отдать. Самую малость, но парню этого должно немного хватить.
Вместо скорой, вдалеке сквозь туман виднелись уже другие проблесковые огоньки и теперь, Нейтан готов был сползти по стенке от предстоящего ужаса. Машины приближались, а затем остановились напротив крыльца и первой открылась дверь второй, откуда выбежала совсем еще молодая и красивая женщина в сером вязаном пальто с заплаканным лицом и побежала к стеклянным дверям, резко распахнув их. Офицер прошел следом за женщиной и Нейт мягко потянул Чарли к дверям, бросая окурок в стоящую напротив металлическую пепельницу.
— Скажем правду, что еще тут остается.
Голос Боннэ вибрирует, как стена госпиталя в момент полета самолета. Но, он, то прекрасно отдает себе отчет, в том, что ложь, это временно. Офицеру еще предстоит слушать показания виновников этой трагедии, но где и при каких обстоятельствах, это лишь вопрос настроения.

—  Неееет! Нет!
Теперь уже Нейтан трясется от смеха. У него очень яркие воспоминания о том, кто и как учил его играть в карты и на старом рояле.
— Помнишь может, сказку про Буратино? Там еще Алиса с Базилио были. Вот, считай меня такая пара плутов и научила на свою голову, а вообще, я везучий парень. Как оказалось.

Отсмеявшись, хлопает ресницами, мечтательно улыбается и разводит руками в довольно театральном жесте. Нейтан-марионетка в руках судьбы, но берет от жизни максимум выгоды. Даже от гопников из темной подворотни не уходил без сигареты, которую сжимали бы изящные пальцы. Нейт искренне уверен в том, что этот мир устроен так, что даже из самых нелепых ситуаций надо что-то утащить на память, складывая в копилку бесценные крупицы опыта. Без него смысл теряло почти всё. Вот и сейчас, взмахнув рукой, жестом фокусника из раскрытой ладони в карман падает зажигалка. Хотя откуда бы ей там взяться? Но, тут даже магия не нужна. Всего лишь опыт и немного времени, чтобы удивить. Поднять настроение, снять то самое нервное напряжение накануне вопросов. Тут уже нервы дают о себе знать. Нервы, натянутые как струны. Хоть сейчас коснись и лопнут с странным, жалким звуком, заполнившим собой на короткий миг всё сознание с тем самым ощущением неизбежного. Нейт чувствует, как его холодные пальцы становятся влажными и вытирает ладони о джинсы. Он искренне надеется, что Чарли чувствует себя в большей безопасности, чем он сам. Все-таки это было приятное волнение. Ребенок будет жив, а родители не сойдут с ума от горя. Просто встречи с полицией обычно у самого были по другим причинам и любить их он не мог никак. Последний, вскользь брошенный взгляд на туманный холодный город, на Чарли, которому ветер деловито укладывал темные волосы в своем вкусе, наводя там художественный беспорядок. Взгляд под ноги.
— Да. Главное, что мы успели. Страшно представить, что было бы, если бы мужик на фургоне, что подвозил нас, не заметил в тумане на обочине фигуру человека. Но, не будем о плохом. Его и так достаточно. — Нейт смотрит на эту потрясающую улыбку колдуна и внутри от нее становится тепло. Тепло разбегается откуда-то со стороны спины, охватывает плечи, будто теплый плед. Делается чуточку комфортней. Нейту хочется завернуться в это тепло, как в старый плед и лишь благодарно смотреть на парня. Как ни накручивай себя, а Чарли прав и самое страшное позади. Успели. Довезли.

Сохранили хрупкую жизнь. Вместе.

Возможно, мы вырвали его из рук судьбы в тот момент, когда нашли. Откуда он в таком виде там? Столько вопросов… м…м…, это только у меня. Может у копов их будет больше. Надеюсь, что не к нам.
Нейт с ужасом оказывается в своих воспоминаниях. Он снова в Луизиане, стоит на пороге участка, сжимая в руке стакан с отвратительно пахнущим кофе из автомата. Он снова открытая мишень. Ему больно. Больно настолько, что воздух становится, будто густой кленовый сироп и такой же, тошнотворно сладкий. Застревая в горле, не давая шанса на кислород. Ни единого вдоха.

Об-рат-но!

Нейтан с трудом продирается сквозь серую вату своих воспоминаний и черные шипы боли, разрывающей нутро, будто заживо. Ему бы корчиться сейчас на холодном полу, пытаясь вдохнуть, а он стоит в этом холодном тумане, не зная как дышать, пока щеку не обжигает непрошеная слеза. Боннэ списывает это на ветер, или дым попавший в глаза, но не придает значения. Сознание делает полный круг, выворачиваясь наружу и те самые пульсирующие нити боли едва не выходят наружу вместе с каким-то древним проклятьем известным только Легба. До боли закушенная губа, широко распахнувшиеся глаза и вот уже рукав черной толстовки вытирает влажную щеку. Нейту больно. На миг, он снова смог окунуться в это притупившееся чувство пустоты, которое с удовольствием заполнял людьми и улыбками. День за днем филигранно звучащее: «Добрый день. Могу ли я вам чем-то помочь?» набирало все больше убедительности и теперь едва не рухнуло в одну секунду.

Непростительная слабость для колдуна.

Теперь зеленые глаза с искренним беспокойством смотрели на Чарли. Нейт считывает каждую эмоцию с его милого лица, заметив дрогнувший голос в момент дыхания и это было для него очень ново. Он с жадностью впитывал каждую нотку этого беспокойства, до сих пор не знакомого ему и не понимал, что именно могло вызвать такие эмоции. Брат.
Младший? Старший?
— Не удивительно, что забыл. Не каждый день такие события происходят.
Черт, я… я тебя расстроил? Нет?
— Если что, можешь на меня рассчитывать.
И теплая ладонь мягко ложится на плечо Чарли. Поверх кашемирового пальто. Просто, сейчас, сам готов был многое отдать, лишь бы парень и дальше улыбался, и гнул свою теорию о спасенной жизни. Но, без этих нервов. От такого, Нейту становилось холодно, а в голову то и дело лезли мысли о том, что чувствует сам Чарли. Вину? Беспокойство? В условиях накрывшейся медным тазиком связи, убиваться этими чувствами было не актуально и не продуктивно. Но что мог сейчас сделать, чтобы всё было хорошо, не понимал.

Я не могу знать всего и нахер эту головоломку.

Пока пальцы Чарли мелькали над дисплеем телефона, неотрывно смотрел на него, затаив дыхание в ожидании. Теперь, стоило Чарльзу уставиться пустыми глазами в асфальт, слегка провел по плечу ладонью, намекая, что пора бы сместиться ближе к дверям и еще раз ощутить, как оба оказались в таком невыгодном свете. Связь, будь она неладна.
Стараясь сосредоточиться на том, что оба были измотаны, но не в пустую, решил, что у Чарли была вполне уважительная причина, даже более, чем уважительная. Ладонь на плече парня снова налилась теплом, передавая Чарли остатки энергии, чтобы поддержать. Не дать ему ускользнуть в делающее его рассеянным беспокойство и в этот момент черный гранат исчерпав свой ресурс треснул. Нейт мысленно выругался, убирая руку и надеясь, что колдуну хватит этого запаса сил, чтобы в адеквате добраться до дома после всего, что еще предстояло. Чарли был нужен.
Здесь.
Сейчас.
Важен, как никогда. Он был спасительной ниточкой, не дающей сорваться и не дающей миру больно ударить по оголенным нервам одновременно. Он был тем самым механизмом, заставляющем стрелки часов делать круг и самым невозможным, абстрактным понятием времени, счет которому давно потерял.
Здесь я почти беззащитен.
В улыбке парня сквозит это чувство вины, но сейчас предстоит последний шаг. Шаг который надо сделать вместе. Дальше, пускай все тонет в тумане и Нейтан ободряюще улыбается. Ничего ему больше не остается. Но, Чарли справляется. Его улыбка снова солнечная и теплая и невольно Нейт держится ближе. К Чарлиному теплу, к улыбкам. К этому странному ощущению, что «завтра» имеет место быть. Не в принципе у кого-то, а у самих. И Чарльз рассказывает о тестах на животных, о приюте, которому повезло. Говорит с теплом и знанием дела. С любовью. И это нравится.
Только те, кто на безграничную любовь способен, способны творить истинные чудеса.
Нейт слушает, щурится. Не перебивает, но и не задает пока уточняющих вопросов. Лишь согласно хмыкает порой. Для него многое этой ночью стало откровением, и он понял, что перед ним чей-то другой мир, прекрасный и в тоже время опасный. Нейт представляет, как этот парень переживает, если вдруг заболеет какое-нибудь животное, а ведь и самому животных было обычно жальче. В отличии от людей они более беспомощны и беззащитны перед естественным отбором и у самого в этот момент дрогнуло сердце, падая куда-то в желудок.
— Магниты?
Внезапно Боннэ рассмеялся. Почему-то это казалось забавным. Не фотографии, записки, что-нибудь еще, а простые магнитики и кучу историй в довесок.
У меня тоже есть истории, Чарльз. Страшные истории и немного ироничные.
—  Знаю, и, пожалуй, соглашусь с твоим выводом. У меня примерно также, хотя я мало где бывал, в основном на юге и в Канаде разок. Ну, знаешь, этот мост, так и манит, чертовка!
Нейтан с теплом вспоминает эту странную вылазку в Канаду, просто ради того, чтобы встретить там рождество с нормальной елкой в большом доме, как богатые. Мальчишки. Эти воспоминания вызывают теплую, наивную улыбку, ведь, на самом деле, тогда мысли были совсем другие. Всем хотелось проводить время с девчонками, а самому, как бы не хотелось, запирался в комнате с бутылкой пива и матушкиным гримуаром. Юность, погребенная под осколками личной жизни и грузом магии и ответственности. Зато не страдал проблемами с памятью, потому, что внимательности требовал каждый малейший жест, каждое желание, подчиненное несгибаемой воле. Может именно это и воспитало эмпатию и проницательность, доводя их едва ли не до совершенства? Может именно эти два чувства сейчас требуют не отходить от колдуна ни на шаг?
В этот момент из дверей кто-то вышел и резкий медикаментозный запах окатил, заставив невольно содрогнуться. Холодный и стерильный, как этот бьющий по глазам белый свет льющийся с потолка. Совпадения не случайны и Нейт просто терпеливо ждет, когда время расставит всё по своим местам. И эту встречу ночью на обочине и эту спасенную хрупкую жизнь. Перевесит ли эта чаша весов сегодня, Боннэ не знает, но на всякий случай запасается терпением и провожает взглядом темный силуэт, скрывающийся в предрассветном тумане, рассеявшемся под мазнувшим светом.
Мне ведь по-настоящему не страшно. Я смогу.
— Отлично! — Бормочет Нейт, но достает телефон, чтобы записать номер Чарли и оставить свой. Что-то подсказывает, что не случайная встреча и спешные обещания, это самое лучшее, что вообще произошло с тех пор, как колеса черного мустанга пересекли городскую черту.
— О зверьке обещаю трепетно заботиться! — С торжественными нотками заверил он парня. И это было чистой правдой, потому, что этого искренне хотелось. И мог на себя здесь рассчитывать.
—Давай, записывай номер и адрес на всякий случай, а мы с ней будем радовать друг друга и тебя.
Мысль о черной, меховой подопечной с своенравным характером, придавала некой осмысленности всему, что мог найти у себя хорошего. Заботиться о кошке, это было из тех приятных мелочей, которые мог и считал нужным себе позволить, чтобы было кому дарить то самое тепло, что скрывалось где-то внутри. Теплилось, тлело, дожидалось повода обрушиться на того, кому его не хватает. Да и что, там. Кошка, это давняя мечта, а мечты должны сбываться.
И почему я раньше не догадался заглянуть в приют Редфилда?
—  Работа? Наверно да.
Я там хорошо прячусь. На самом видном месте!
—  Но, я хоть и люблю книги, все-таки я автомеханик, а значит рано или поздно, природа возьмет свое, а в моих руках вместо «Туристической Акадии» окажется разводной ключ. Но, пока меня устраивает это. А по секрету скажу,- тут Нейт доверительно шепчет на ухо смеющемуся Чарли, - что нет у меня никаких соседей. Дом немного в отдалении от основной улицы, так, что некому будет наблюдать за мной с ружьем.
И если честно, то, что ко мне никто не лезет, мне довольно тяжело далось.
— Облом. Да. — Нейт разводит руками и смеется. Уж не знал он, как эта картинка легла в голове Чарли, но явно это было из серии брутально-комично.
— Там бывает не жутко, а скучно, вот, с этим пожалуй не поспоришь. У меня немного извращенное понятие о нормах, ведь когда я уезжал, Детройт возрождался, а так, вся жизнь среди заброшенных домов и мигалок полиции.
Мышей там хватает, чувак, а один их гонять я уже заимелся. Мне скучно одному. Вот, с кошкой вдвоем, это уже будет полноценная «банда черной кошки», хотя, тогда может мыши сами убоятся и свалят? Вышел ночью на кухню: Стоять! Лежать-бояться! А теперь построились парами и в темпе джайва на выход!
Где-то в мыслях, Нейту смешно. Смешинки и черти прыгают в глазах колдуна и страхи отступают, под этим смелым натиском, не находя ни единой лазейки для себя.
Спасибо тебе, за то, что ты есть.
— А, ну в том-то и ужас! Я приезжий, который живет около этого леса и ходит так, как считает нужным, но в общем ты прав и эта часть истории нуждается в коррекции. Сейчас, погоди, я придумаю, что покажется убедительным. Например, что я шел по дороге, потому, что мне хотелось петь песни Игги Попа, а их никто здесь не любит?
Это кстати правда. Ужасные мужчины. Игги надо любить, он упоролся за свою правду в своих песнях.
— Не волнуйся за эту часть, я умею быть убедительным, если нужно.
И никогда не противься тому, что я делаю для тебя. На меня работает время Чарли, а на тебя моя энергия и мне важно дотянуть нас до этой грешной чашки крепкого кофе, потому, что потом я буду делать плохие вещи, а ты будешь рядом. Моя энергия в тебе не даст моим лоа проломить твою прекрасную головку. От этой напасти нет никакой защиты кроме, разве…, что крови…, но, ее тоже будет предостаточно.
— Просто доверься, пожалуйста. —Тихий, мягкий и теплый голос звучит над самым ухом Чарли. Нет возможности объяснить сейчас то, что в дальнейшем станет очевидным. Скрывать то, что надеялся на помощь парня в дальнейшем, не собирался, но и драматизировать не хотелось еще. Разве, что серебряные иглы стремительно подходили к концу. В этом Нейт видел нечто нехорошее, это заставляло что-то внутри свиваться в тугой узел, подобно змеям в брачный период. Томительно, густо, болезненно. Нейту ужасно хотелось отбросить эти мысли, но они прочно засели в черепной коробке мешая нормальному восприятию реальности. Это отчасти раздражало, но голос колдуна рядом понемногу выводил из этой петли. Голос, лучащийся теплом и благодарностью.
Почему мне так хочется верить в то, что всё в этом мире не случайно? Может быть мы уже встречались, где-то в других городах, тоскливо глядя из окон машины на безоблачное небо и не знали об этом, а? А теперь судьба столкнула нас на обочине. Для чего?
— Я потом расскажу тебе одну сказку, ту, что не для посторонних ушей, но, прошу, пускай это останется между нами.
Полиция, это последнее место, куда я пойду. Мы там уже были и увидели полную и беспросветную беспомощность этой страшной машины правосудия. Я боюсь, Чарли. Я просто боюсь… и у меня есть на то основания. Я защищаюсь как умею и защищаю тех, кто рядом, но я уже готов на отчаянные меры, а мне это не нравится. Лоа двуличны и толковать их подсказки все сложней. Очень сложно… ОЧЕНЬ!
А госпиталь теперь терял свои краски, мрачнел, уменьшался в размерах до небольшого клочка, где звучал женский голос и отчетливо чувствовалось горе и предвкушение чуда. Мир внезапно заиграл робкими еще красками и Боннэ чувствовал эту странную поддержку от Чарли и вместе, казалось, что море крови по-колено. Мрачно глянув на полицейского, Нейт осторожно коснулся ладони Дэвенпорта и проводил взглядом стремительно вставшую женщину, ощущая, как холодный, пронизанный горьковатым запахом медикаментов воздух согревался теплым ароматом слез. Это можно было едва ли не рукой потрогать. Провести ладонью по дрожащему воздуху, поймать, прикоснуться. Это ощущалось довольно ярко. А, затем, перевел взгляд на чернокожего офицера и увидел, что тот улыбается.
— Ну, идите сюда, спасатели.
Мягким и вежливым жестом, тот приглашает присесть на стулья, любезно организованные персоналом, чьи сочувствующие взгляды то и дело мелькали неподалеку. Девушка с ресепшена предложила воды или горячего чаю, но в ответ лишь посмотрел на Чарльза, доверяя ему в этом и небрежно опускаясь на черное сиденье.  Дальнейшее не отняло много времени, офицер записал основные данные, контакты, задавал наводящие вопросы, на которые с легкостью находились ответы. А затем обернулся, когда из-за дверей вышел врач, сообщивший о том, что мальчик пришел в себя и спустя час ему в присутствии матери можно будет задавать вопросы.
В этот момент сердце Нейта забилось чаще, захлебываясь от аритмии на радостях, а глаза офицера, хоть и выглядели красными и уставшими, но словно потеплели от такой новости. Поблагодарив за оказанную помощь в расследовании инцидента и за чудом спасенную жизнь, он отошел в сторону, набирая кого-то по телефону и краем уха, Нейт уловил, что вскоре тут окажутся опытные следаки. Он заговорщически щепчет Чарли, словно уличный мальчишка глядящий на приближающихся родителей, —  Давай смоемся побыстрому? Как тебе идея?
Он действительно готов украсть Чарли из этого кошмара, чтобы напоить вкусным кофе и наконец расслабиться, и выговориться, попутно засыпая парня вопросами. А их у Нейтана было головокружительно много. Свободное время?
Почему-бы и ДА!
Теперь ждал только туманный, предрассветный город, что готов был принять двух путников в свои сонные объятия, согреть, приютить. Нейтан опять думает об уличных кошках, чувствуя свое родство именно с ними. Ему хочется оказаться как можно дальше отсюда. Прочь. Но он медлит, зная, что вернется, чтобы проведать маленького пациента.
— Простите, а мы можем еще навестить мальчика?
Нейт обращается к девушке на ресепшене уже с улыбкой и хитро глядит на Чарли. Все таки было чертовски хорошо и даже чувство усталости и давящее предвкушение неизвестности канули в лету. Теперь оставалась самая малость.
— Да, конечно. Можете навещать его каждый день с трех до 7 вечера.
— Большое спасибо. — Вежливо улыбнувшись, Боннэ расщедрился наконец на нормальную, а не нервозную улыбку.
А город ждал. Призывно мерцая за стеклянными дверями своим далеким золотом огней и витрин круглосуточных магазинчиков, кафе. Город шелестел тайнами и неясными обрывками фраз. Снами сотен людей и переливами радужных пленок бензина на темном асфальте. Возможно, где-то сейчас звучала музыка и звон стаканов, но Нейту хотелось отвести Чарли в тихое место. Ему нужна была передышка от этого стресса.
— Тебе там домашние не грозятся оторвать голову или что еще? Если я украду тебя еще на какое-то время…
Меня не проклянут?

Нейт задумчиво смотрит на парня, отчасти и понимая его, но, для самого, это все еще в новинку. Как надо любить человека, чтобы стараться его не огорчать. Но решительным взмахом руки хочет остановить. Ему надо время, чтобы понять. Это как вкус нового вина. Надо время, чтобы распробовать, ощутить, понять нюансы вкуса. Новый опыт становится похожим на дегустацию и это вызывает скорее какие-то приятные отголоски в душе колдуна.
—  У нас вроде уважительная причина. Я надеюсь, что твой брат поймет все правильно.  Во всяком случае, хотелось бы верить. Да и нам вроде никакая опасность не грозила.
Нейтан безбожно врет. Он знает, что за ним постоянно наблюдают чьи-то холодные, расчетливые глаза. Пусть он на время и смог остановить это, заставить случай сработать так, что на время его наблюдателю будет не до того, но он не был уверен в успехе до конца. Он вообще никогда не бывает уверен ни в чем, если уж быть честным с собой. Так складывалась жизнь. Эти догадки ночь лишь подтвердила. Внезапно обнаружить на дороге колдуна, чья магия полна тепла и чистоты.
Мне приходится платить за все хорошее, что случается. У меня та еще кааарма.
Нейт впервые за ночь выглядит потерянным, перепуганным до ужаса. Он начинает бояться за Чарльза, за возможные последствия своей нелепой попытки завести дружбу. Ему ужасно хочется, но страх встает холодным комом в горле, а сердце тревожно замирает. Нейту кажется, что ему придется покаяться этому парню. Предупредить ведьмака, что не все желания способны осуществляться именно так, как хочется. Нейт всеми правдами и не правдами отмахивается от злой судьбы, чтобы отстоять свое место под солнцем, но вокруг него привычно сгущаются тени и глаза меркнут. Рука безвольно падает, свисая вдоль тела.
Я МАТЬ ТВОЮ, ИМЕЮ ПРАВО! КТО БЫ ТЫ НИ БЫЛ!
Но энергия надежно слита и никакого взрыва не происходит. Ничего не происходит вообще. От облегчения Боннэ охота смеяться и плакать. Его прошибает холодом и жаром. Он не верит своему счастью. Чист и безобиден как младенец и столь же раним, и беззащитен сейчас. Он жмется к Чарли, стараясь не нарушить то самое теплое ощущение и поддержать как мог. С ним было легко и комфортно. Настолько, что в подобное не сильно верилось. Нейтан привык к другому миру. Темному, больному, жестокому. Теперь внезапно осознавал, что по-другому бывает не где-то там, за гранью, а вот, всё рядом.
Руки дрожат?
— Прости. Мне наверно надо было сказать раньше, я мог бы догадаться. Напомнить.
Нейт ищет слова. Вытаскивая из себя что-то давно забытое. Какие-то крохи, крупицы света, но дается с трудом. Ему больше всего на свете сейчас хочется, чтобы Чарли не чувствовал вины за собой. Было бы странно наверно, пытаться довезти в клинику умирающего ребенка и при этом названивать домой, говоря, что всё в порядке и он справится без помощи.
Потому что пришел страшный волосатый мужик из леса и мы закончив все пошли бухать? Правдоподоообно. Бесподобно!
Боннэ теперь улыбается, тронутый внезапным вопросом. Застигнутый врасплох. Ему нечего возразить. Он просто греется в прикосновениях ладоней этого парня и пытается вырваться из своего чернильного мира, где подобному не было места до этой ночи.
— Да, что мне сделается, Чарльз? — На глаза попадается сорванная бумажка с объявления и Нейт теперь провожает ее движение взглядом.
Я словно адамантовая цитадель в этом мире. С надписью: «Здесь обломались многие» белой акриловой краской. Дааа! Мне тоже смешно.
— Эту рану лучше не трогать. Идем, я расскажу тебе все.
Руки колдуна казалось были способны согревать не только сквозь слои ткани, но даже через расстояния. Километры, световые часы, разбивать собой время. Ночь, порядком истрепавшая нервы, понемногу набирала обороты в том самом виде, в котором любил ее лишь летом. Становилось холодно. Настолько, что за этой спасительной частицей тепла хотелось тянуться магнитом и впервые за эту ночь пришло понимание, что стоит наконец поспешить. Просто для того, чтобы была наконец-то та самая возможность сесть в тепле и поговорить.  Холод делал этот мир скованным, но обострял ощущения, заставляя реагировать на множество внешних раздражителей. На каждую тень, каждый шорох, звук. Каждая мелочь сейчас бросалась в глаза, от чего становилось не по себе.
— Я привозил карты.
Да, те самые, бумажные. С заправок.
— На них отмечал места, где я их покупал. Но, мне просто некуда вешать магниты.
Теперь смеясь, Нейтан понимает, что это идиотизм, жить в 21 веке без холодильника. Казалось бы, расскажи он Чарли об этом, тот сначала умрет от сочувствия, затем правда передумает умирать и попытается пояснить, что не все потеряно и коммунальная служба Редфилда еще существует для таких вот (особо тяжелых) случаев.
—  Ой, блин, мне до сих пор кажется смешным тот случай.  Расскажу, обещаю ничего не утаить.
Память теперь выдавала одну картинку за другой, в красках расплескивая акварельные пятна событий поездки, которую и приключением то не назвать, скорее, это тянуло на странную драму в жизни, но сейчас казалось едва ли не одним из самых теплых воспоминаний. В этом виделось нечто привлекательное, необычное и удивительное, хотя в момент событий так не считал. Как много аспектов восприятия меняла смерть, даже не мог предположить. Но она заставила ценить каждый момент тепла и доброты в жизни, а также учила ценить саму жизнь как шанс. Цепляться за каждый внезапный шанс без права на ошибку.
***Бери от жизни всё, главное-не в рот.***
Пятна понемногу блекли, размываясь водой, будто кистью в неумелых руках, приобретали новые очертания, наполнялись новыми смыслами и погружая в воспоминания о том времени, когда откровения сыпались как из мешка щедрой рукой. Нейт перевел взгляд на Чарли, встречаясь с теплыми, будто ванильный чай глазами и утвердительно кивнул, в подтверждении своих слов.
— Знаешь, наверно, мне просто необходимо хоть о ком-то заботиться, чтобы чувствовать себя человеком…— Нейт грустно опускает глаза, улыбаясь. Ему до смерти хочется, чтобы кошке он понравился и Чарли мог лишь радоваться, что не прогадал, отдавая животное. Животное в руках мага было просто обречено на то, чтобы утонуть в любви и ласке, не говоря уже о том, что все остальные аспекты кошачьего пансиона готов был обеспечивать. В этом ему по-своему виделся некий намек на то, что жизнь наконец-то налаживается и в ней появляется пока еще неясная, но (S)стабильность.
Теперь же, глядя на колдуна, Нейт ржот, слушая его. Нет, он просто покатывается со смеху, позабыв про все на свете. В его понимании, улыбка не портит сцены. А потом Чарли напевает строчки из Дилана и у Нейтана перед глазами встает вся эта картина, столь четко, что он задыхается от смеха, цепляясь в плечи Чарльза и смеется до боли в щеках, до слез. Пока воздух в легких не кончается.
— Черт! Без ножа режешь! — сквозь смех выдавливает из себя Нейт, хрюкая в плечо Дэвенпорту задушенным смехом и вытирая мокрые ресницы. – Я даже по такому случаю вытащу с чердака это хреново кресло!
К чему уж был привычен, так к тому, что пальцем в небо попасть можно и кресло качалка имелось в старом доме. Правда, о том, чтобы вынести его на раздолбаное крыльцо, Нейтан не думал. Видимо лишь до этого момента.
— Ты еще забыл сказать, что я был в камуфляжных штанах и с здоровенным косякооом! — Боннэ взвыл, понимая, что это уже полная дурка, но больше тянет на реальную картину. Раздолбаное крыльцо, кресло, что поскрипывало при малейшем движении, сухая шелестящая трава и герой с ружьем, небрежно потягивающий траву в свете полицейских мигалок. Только вот стрелять Нейтан не любил, считая, что холодное оружие привлекательней, за счет того, что от него не так уж и много шума.
Давясь смехом, кое-как отлипая от Чарли, на котором буквально висел, делает вдох, чувствуя, как холодный воздух пронизывает болью легкие. – Из тебя вышел бы не плохой сценарист, приятель. — отсмеявшись тянет Нейтан хриплым и теплым голосом.
Переверни мой мир? Перекрась его. У тебя прекрасно получается, Чарльз!
Нейт поправляет волосы, снимая с головы капюшон, потому, что сейчас не опасается ничего. Он полностью расслаблен и может позволить себе чуточку больше, чем надоевшая игра в прятки. Ветер играющий с туманом, с волосами, кажется ему отрезвляющим и от такого положения вещей отказываться совсем не хотелось. Уже хотелось поскорей оставить позади стены госпиталя и полицию и весь этот нудный кошмар, оседающий скрипучим песком на сердце. Ветер нещадно бьет в лицо, по мокрым от слез ресницам и становится почти больно. Боннэ спешно вытирает глаза, смахивая с ресниц холод. Так лучше.
До чего же хочется просто наконец-то расслабиться.
— Могу и видимо именно этим и займусь. Мне тут предложили заглянуть на местное радио, а от такого фиг откажешься. Если все пройдет удачно, то…— Нейт неловко улыбается и разводит руками, не зная, как вообще можно объяснить этот захватывающий виток событий и свои эмоции по этому поводу. Его переполняли некие сомнения, касаемо предстоящего собеседования, но ему отчаянно не хватало любого внимания. Удовлетворения от разнообразия. Ему хотелось жадно впитать в себя саму жизнь с ее красками, а тут такой случай. Правда пока, Чарли был единственным, кто смог об этом узнать. Скромный, едва тлеющий огонек надежды, вспыхнул где-то на дне зеленых глаз, устремленных на Дэвенпорта и в этом взгляде, было всё. И надежда на понимание и просьба не осуждать и безграничная надежда на то, что собственная жизнь перестанет уходить в бархатную тьму, что крепко обнимала за плечи, обещая безрассудное и бесконечное веселье и любовь, в которой можно будет купаться. Эгоистичную и жестокую и холодной циничной маской застывшей посреди сплетения рук.
— Ну, как? Мне просто хочется верить, что я смогу занимать именно свое место в этой жизни, а пока не попробуешь, не поймешь. — договаривает Нейтан. Привычка, все пробовать на вкус, проверять на твердость и вообще, всячески погружаться в то, что нравится, теперь говорила сама за себя.
— Кстати, про Игги, это мы выяснили с местными завсегдатаями одного из баров. Мужикам совершенно не заходит мнение чувака про баб, но, это так. же, как например манка в детстве. Она бы может и зашла, но, видишь, ли, матушка упрямо оставляет в ней комочки. Вроде и не криминал, но впечатление портит. — Поясняет Нейт. Ему нравятся эти глупые сравнения, которые любую, даже самую брутальную беседу могут свернуть в то самое русло, где не придется искать слов, зато каждый найдет что вспомнить и сможет сменить тему. Нейт любит будить в людях ассоциативную память.  Это дает возможность более быстрого переключения. Почти моментального. Как по щелчку пальцев.
Нейтану хочется, как можно быстрей покинуть это место, оставить позади госпиталь, увести Чарли дальше от бледных стен, бьющих по глазам своей стерильностью в туманную ночь, освещенную оранжевым светом фонарей и слушать мягкую поступь его шагов по молчаливым улицам. Нейтану хочется слушать его смех в уютной кофейне и заглядывать в теплые, как кружка кофе в руках глаза, высматривая в них смену эмоций, разглядывая эти легкие морщинки вокруг дэвенпортовских глаз, когда Чарли смеется. Ему просто позарез необходимо сменить декорации и посмотреть, что получится. Насколько реальность превзойдет ожидания.
Двери госпиталя сомкнулись за спиной.
Уже на улице, Нейт обнимает Чарли. Для него это кажется чем-то совершенно нереальным, словно оба за одну ночь пережили целую жизнь и теперь готовы сорваться, чтобы начать новую.
— Спасибо тебе, что был рядом. — Нейт кладет руку поверх мягкого пальто Чарли и нервозно выдыхает, затем мягко улыбается, а слова срываются как-то сами собой. Нейту они легко даются, естественно. Сами собой. Словно давно хотел сказать, но за всеми этими событиями они постоянно где-то прятались, а теперь было самое место и самое время для такого чистосердечного признания уже не для протокола. Сотню раз Чарли мог покинуть колдуна, но оставался и понемногу, закралась робкая надежда на то, что это начало новой жизни.
Где есть друзья, смех и что-то хорошее?
Даже, если это просто мечта.
Пусть так.
—  И, ты не поверишь, но, вот точно тоже самое! — с горящими глазами вторит колдуну Боннэ, выпуская Чарльза. – Давно не чувствовал себя таким опустошенным и счастливым одновременно.
Сказка?
Нейт ласково улыбается, глядя на залипшего с трогательной улыбкой над экраном Дэвенпорта и по примеру Чарли достает сигарету, кутаясь в белесом дыму. Теперь крылья за спиной кружили голову, как и ощущение свободы. Еще целая ночь полная аромата кофе и душевных историй, этих черных бусин воспоминаний, что можно с нежностью доставать из атласных коробок памяти и поглаживая пальцами протягивать собеседнику с легкой усмешкой и оседающим на губах налетом ностальгии. Топот коготков по асфальту и красавец Руфус присоединился к паре ошалевших от удачи парней, что отправлялись в странствие по золотистому туману осеннего города в поисках тепла. А, туман и не думал сдавать своих позиций, лишь усиливаясь и едва ли, не сливаясь с низким небом, пронизанным лунным светом и изящно затянутой облаками красавице луне, что щерилась сквозь них темными пятнами-кратерами на своей поверхности. В такие моменты, Нейтану упрямо виделись белые лилии, что колышутся на легком ветру, подставляя свои бутоны холодному лунному свету. Мир затихал, переставая существовать и пришлось, слегка прикусив губу, вернуть свое внимание дороге.
— Ты наверно здесь лучше ориентируешься? У меня только одна кофейня на примете. — Доставая смарт, Нейт открывает карты, замедляя шаг и показывает на пересечение улиц кафе с названием «Гранж», которое просто небольшая круглосуточная кофейня с тремя столиками.
— Зато там вполне вкусный кофе, что само-по себе редкость.
Нейт осторожно оглядывается, пытаясь уловить в тумане нечто опасное, но ему не дает сосредоточиться то, что госпиталь позади и жизнь спасена. Сердце так и грохочет где-то в горле, а рядом не менее счастливый Чарли и готов был поклясться, что сделали и эту хренову ночь и чертову судьбу. Просто нагнули и поимели со всей наглостью.
Бля, пора завязывать с мнительностью.

[indent] Откуда взялось это зудящее, навязчивое впечатление, будто надо срочно увести Чарли, Нейтан не задумывался. Лишь бросил полный тоски взгляд на окна госпиталя и понял, что оттуда за ним кто-то наблюдает.
Как за животным в зоопарке?
Кто тут животное, кто зоопарк, кто наблюдатель, кто это самое чувство?

[indent] Сознание Нейта на миг расщепляло информацию, раскладывая ее спектром странных, будоражащих ощущений и он задумался, о том, а не мог ли и сам Чарли поймать это странное, витающее в прохладном осеннем воздухе тревожное чувство. Но, ведьмак не выглядел встревоженным. Точнее тревожился он сейчас, лишь из-за своей невнимательности, но при том, было еще сложно сказать, о том, насколько это спорный момент в сложившейся ситуации. Для себя то, Чарльз был чист.
Сердце пропустило удар, но, понемногу, ощущение тревоги исчезало с каждым шагом вперед, туда, где холодный туман уступает место городской ночи, рассеиваясь в свете фонарей и витрин, оставляющих причудливые силуэты смазанных теней на мокром асфальте.
Завтрашний день обещал тепло, думал Нейт, прислушиваясь. Он смотрит с сожалением, покачивая головой и упрямо мычит.
Лизнувший лицо Чарли свет, разливается молочной кляксой, подчеркивая тени, углубляя их и Нейт невольно ускоряет шаг, чувствуя, как оба устали и нуждаются в относительном тепле, покое и возможности, наконец осознать происходящее на нейтральной территории. Нейт мысленно проматывает события назад, к тому моменту, как леденящий ужас, сковывающий, будто первые заморозки мелкую лужицу, погнал в лес. Первое впечатление и первые тайны.
Сегодня всё происходило впервые.

Впервые ли?

[indent] Глубокий вдох холодного воздуха отрезвляет и хочется сжать плечи. Теперь зябко. Ощутимо похолодало, после того, как адреналин, прожигающий кровь ведьмака, наконец, отпускает, оставляя приятное чувство радости. Пока еще чистое, не замутненное усталостью и едким налетом тревоги за будущее. Боннэ до ужаса хочется расспросить Чарли о его впечатлениях, и вопрос звучит, словно сам собой, срываясь с замерзающих на ветру губ.
— Как впечатления, герой? — Слегка улыбаясь, спрашивает Нейт, рассматривая то Чарли, то поблекшее от сырости объявление о пропавшем ребенке на бетонном придорожном столбе.  Уши мерзнут на ветру, и хочется надеть капюшон. Нейт не любит холодный (обманчиво теплый) осенний ветер. Сначала мёрзнут уши, затем, начинается головная боль. По мнению Боннэ, это самая злая аномалия весны и осени, против которой спасает только сидение в тепле. Ведьмаку тоже холодно, но, против холода никаких заклинаний еще не создали, а самое мощное сейчас, виделось в горячей кружке кофе за темным столиком небольшой кофейни на углу одной из улиц, что приютилась неподалеку от довольно шумного бара, который Нейтан невзлюбил за откровенно скучный ассортимент напитков.
— А я? Просто люблю собирать макулатуру. Карты, это не только память, ну еще и довольно практичная вещь, особенно, когда в пути обнаруживаешь, что сигнал сети где-то пролюбился.  Я частенько оказывался в таких ситуациях, видимо, это просто сыграло свою роль…
Он умолкает, опуская глаза и вспоминает последнюю поездку. А, если точнее, то свою дорогу в Рэдфилд. От самого Детройта.
В воспоминаниях мелькали разнообразные маленькие городки, куда заезжал по дороге. Одни, привлекали своими названиями, другие, яркими рекламными щитами. Нейт вспомнил странное футуристического вида казино, так и не открывшееся, в одном из потрёпанных городов, которые ровной линией лежали в памяти. Вспомнил, улыбку девушки из супермаркета, куда заезжал ночью, понятия не имея зачем ему понадобился мятный шоколад. Кстати, кофе там был отвратительный. Судя по привкусу, автомат давно не обслуживался. Но это был зерновой кофе, а значит, можно было отчасти и простить.
Стакан полетел на асфальт.
Ту ночь он спал не один.
Очередной крест на карте.
[indent] Это было не важно. Это было еще недавно, но, создавалось гнетущее чувство того, что с тех пор прошли годы. Рэдфилд заменил собой множество воспоминаний, подчищая их, убирая детали, выжигая цвета, заполняя их безликой серостью. Слишком мало эмоций там, в них. Это делало их далекими и незначительными, а значит, настоящее воспринималось ярче. Заставляя гореть, растекаясь подобно медлительному потоку раскаленной лавы и подминая мир под себя.
— Один? Не! — Нейт смеется. — Я приехал с мечтой и надеждой.
И сейчас он не врет. Он чувствует, что Чарли можно доверять. Точнее не так: он ЗНАЕТ, что с Чарли нельзя иначе. Падает с треском холодная маска высокомерной отчужденности, рассыпаясь сухим, прошлогодним листом под подошвами его ботинок.  Не глядя, Боннэ достает из кармана небольшую коробочку ежевичных леденцов и протягивает ведьмаку.
— Хватай. Сахар сейчас лишним не будет.
[indent] На самом деле, хотелось бы многое узнать, понять, ощутить. Например, еще одно чудо. Та самая магия, обладателем которой был Дэвенпорт. То, что вселяет надежду, тонкими, белыми лучиками скользя по рукам, и изливается из ладоней целительной энергией. Ведь, все, что видел до этого, лишь разнообразие практик Вуду, которыми охотно делились, а тут: целый новый мир. У этого мира была улыбка Чарльза и запах сырой травы.

И это всё мне?

Улица мелькает, расступаясь в перспективе и редкие, проезжающие мимо машины приглушают переливы голоса спутника. Сейчас, они похожи просто на поздно выгуливающих собаку двух парней. И если не прислушиваться к разговорам, то, вполне можно решить, будто обсуждают они или учебу или недавнюю премьеру очередного модного ужастика.
Слушая Чарли, Нейт взрывается смехом, пищит и скулит, смущая Руфуса идиотскими звуками. Тут и никакого косяка не надо. Воображение довольно полноценно выстраивает заданную Чарли картинку, настолько, что Нейту слышится и поскрипывание старого кресла и треск кузнечиков и собственное дыхание.
— Блииин! Приятель, тебе бы точно в кино работать с такими талантами! — Нейт уже не контролирует себя, просто захлебываясь смехом и едва не заваливаясь на Чарльзово плечо. — А рядом стоишь ты такой и типа между делом говоришь, что, это всего лишь нас пришли орестовывать. Ну, может читал, Булгакова? Мастер и Маргарита. Там Коровьев с Бегемотом...
Дальше он уже не говорит, а просто восторженно смотрит на Чарли, что сокрушается о выборе в пользу экологии.
— Ты мне сам сказал, что совмещать можно.
В драматические актеры тебе надо, блин.
— А кстати, о радио. Я пока не знаю, как это будет здесь, но, судя по всему, довольно приятно. Наверно, ты будешь первым, кому я расскажу. Согласись, все-таки между утренними эфирами и подпольными станциями, большая разница. Я в Детройте держал подпольную волну, но, там она была скорей необходимостью.
При том довольно большой. И эту станцию любили.
[indent] Глядя на Руфуса, парень чувствует легкий укол вины. Собаке то подобная прогулка явно не в радость, но, всяко уж лучше, чем сидеть в четырех стенах теплого дома.
Потерпи, дружочек, скоро придем в тепло и сможешь растянуться , подремать.
Нейт ободряюще улыбается, искренне радуясь тому, что чувство протянутой руки, рядом с Чарли не покидает ни на миг. Для него, это ново, необычно. Он толкает дверь кофейни, до которой наконец-то за разговорами оба добрались и первым делом хочется впустить туда пса, которому согреться и отдохнуть, надо не меньше, чем паре офигевших колдунов. Над дверью раздается тихий перезвон мелодичных колокольчиков и с порога веет теплом и просто божественным запахом Йеменского мокко, который здесь готовят. Тот самый мягкий вкус с нотками слегка обжаренного лесного ореха. Без ароматизаторов, которыми чаще грешат кофейни. Нейту место нравится и он отчаянно надеется, что Чарли разделит его приятное мнение.
Он занимает столик, согласно присутствующим. Так, чтобы Руфусу было удобно расположиться в уютном углу у окна, а сами могли сидеть, смотреть на город и придаваться воспоминаниям, пересказывать приключения и снижать порой градус эмоций. Почему-то был уверен, что именно снижать, а не наоборот. Чарли явно не казался тем, с кем происходят исключительно хорошие вещи.

Леднец за щекой растаял.